Метаморфозы смерти - страница 13

– Ищешь богиню тоски? – послышавшийся из-за спины голос верховного жреца заставил девушку вздрогнуть от неожиданности. – Разве ты забыла, что она отказалась принимать участие в мистериях. А значит, не удостоилась и чести остаться в божественном обличье.

– Разумеется, – опустив взор, пробормотала Фиалка.

Мистагогша всё никак не могла привыкнуть к внезапным появлениям и исчезновениям иерофанта. Раньше она представляла себе главного толкователя мистерий из рода Эвмолпидов дряхлым старцем, но изящные руки с длинными гладкими пальцами и показавшаяся из-под капюшона нижняя часть лица без единой морщинки выдавали в священнослужителе фигуру немного старше её самой. А может, верховному жрецу с помощью сверхъестественных сил удавалось выглядеть персоной без возраста? И не эти ли магические чары позволяли ему накалять воздух вокруг гнетущим напряжением, заставляя присутствующих испытывать удушающие приступы неконтролируемой паники?

– Вы открыли всем неофитам их новые имена, – обратилась к жрецу мистагогша с беспокойством о собственной судьбе. – И мне тоже хотелось бы узнать о своей роли…

Взглянув на подрагивающие от волнения губы девушки и её сощуренные фиалковые глаза, иерофант ещё раз убедился в том, как человеческие ипостаси перенимают часть свойств и внешних черт растений. Неспроста нежному цветку с лепестками в форме сердца, напоминающему удивительную бабочку, приписывали способность привораживать. Сама мистагогша также обладала настолько пленительной наружностью, что могла состязаться красотой с богинями и нимфами.

В ожидании ответа верховного жреца Фиалка затаила дыхание. Естественно, она уже успела разобраться в некоторых деталях своего перевоплощения. Очевидно, на её долю выпало обратиться в смертную девушку, а не богиню. Но судя по причёске и одежде, героиня имела знатное происхождение и не принадлежала к числу рабынь. Женщины в неволе всегда коротко стригли волосы и носили хитоны с неподшитыми краями из грубого полотна, по традиции оставляя открытым правое плечо. Длинные вьющиеся локоны мистагогши же оказались собраны на затылке в греческий узел, чёрный плащ скрывал тунику из дорогой ткани, искусно задрапированную по силуэту её точёной фигуры, а на шее обнаружилось золотое ожерелье с тремя рядами амфоровидных подвесок, символизирующих одновременно жизнь и смерть.

Вместе с тем девушка ощущала себя странным образом, ведь её памяти были доступны знания о насущней жизни эллинов, но притом она ничего не ведала о себе самой.

– Фиалки с очаровательными глазками всегда отличались любопытством, – надменно усмехнулся иерофант. – Но ты услышишь собственное имя не раньше, чем выполнишь порученную тебе миссию.

Поспешно кивнув священнослужителю, Фиалка неуверенной походкой поплелась прочь, совершенно напрасно высматривая среди насаждений пышных Нимфей плакучую иву. Наотрез отказавшись от посвящения в таинство мистерий, даймон страданий, тревоги и горя предопределила свою участь, сполна заплатив за проявленную дерзость. А наставница хотя и не относилась к пантеону небожителей, отличалась от обычных смертных девушек не только чарующим обликом, но и острым умом. Поэтому героине не составило труда в словах верховного жреца про любопытство под видом комплимента определить завуалированную угрозу. Иерофант недвусмысленно предостерегал её держать язык за зубами.

Вскоре процессия со жрецами, мистагогами и неофитами покинула Элевсин, направившись по священной дороге в полис Афины. Иерофант с помощниками заняли торжественные места во главе шествия с деревянной статуей Диониса-Иакха и ценными атрибутами Элевсинских мистерий, аккуратно уложенных в кисты – специальные корзины с пурпурными лентами. В качестве охраны их окружил конный отряд эфебов, состоящий из обученных военному делу юношей, облачённых по особому случаю в траурные хламисы. А следом уже пешком устремились наставники и кандидаты.