– Ага, ты бы обязательно помог… – съязвил Гуча. – В беду попасть! Гризелла, душенька, тебе действительно повезло, что он не заметил!
– Метла подвела, – проворчала ведьма, зло зыркнув на Гучу водянистыми маленькими глазками.
– А метлу что, типа, моль поела? – Поинтересовался Полухайкин. Теперь, подумав о крушении, которое претерпела Гризелла, он снова подумал о подмеченной Гучей закономерности. Его вдруг охватило очень нехорошее предчувствие. И после разговора о приметах, отмахиваться от этого предчувствия он не стал.
– Почти моль. Хотя нет, скорее то, чем моль питается. Мексика, дочка твоя, опять набедокурила, – ответила Гризелла.
Папашу сразу сдуло от окна. Ни для кого не секрет, что дочь свою король Полухайкин бессовестно баловал, за что собственно и рассчитывался. Деньгами. Бережливая Марта пыталась повлиять на мужа, но потерпела фиаско и в бухгалтерских книгах добавила графу: «проделки Мексики».
– Не прячься, Альбертушка, не смотря на то, что меня снова оставили без жилья, я скандалить не буду, так, немного поругаюсь, – ведьма плотоядно улыбнулась, оскалив длинные жёлтые клыки, и вошла в королевский дом.
– Гризелла Бенесафуиловна, позвольте сказать, что мне очень приятны ваши слова и мне хотелось бы принести извинения… – ангел наконец-то поднялся на ноги, но ведьма его уже не слышала – она во всю распекала короля Полухайкина в глубине тронного зала.
Бенедикт подошёл к окну, подпрыгнул, зацепился руками за подоконник, подтянулся – и сразу же столкнулся с летящим навстречу предметом. Когда он снова поднялся на ноги, то порадовался, что предмет оказался мягким – всего-навсего подушка с трона. А ведь с его-то счастьем мог бы вылететь и сам трон. Зная Гризеллин характер и свое везение, ангел бы этому не удивился. Из открытого окна неслась скрипучая старушечья брань, рокотали оправданья Полухайкина, пересыпалось всё это язвительными замечаниями Гучи.
Ангел подошёл к двери и остановился на пороге. Стоит ли присоединиться к компании в тронном зале или, с его то судьбой, безопаснее будет остаться о дворе? Страсти кипят не малые, а день и так начался не очень хорошо. Но любопытство оказалось сильнее осторожности, Бенедикт собрался, было, переступить порог, как вдруг за спиной послышался грохот. Ангел оглянулся и с ужасом уставился в бешеные глаза Тыгдынского коня.
Чёрный жеребец попытался затормозить сразу всеми четырьмя копытами, но не успел погасить скорость. Да и плиты двора были скользкими после недавнего дождя, и Тыгдын влетел в распахнутые двери.
Как ангел успел вцепиться ему в шею, осталось загадкой и для шумной троицы внутри, и для Тыгдына, и для самого Бенедикта. Впрочем, удивлялись потом, а в тот момент Гуча, Альберт и Гризелла так были увлечены спором, что восприняли въёхавшего на крупе Тыгдына с Бенедиктом на шее как нечто само собой разумеющееся. Гризелла спокойно отошла в сторону, а Гуча спросил:
– Ангелок, поскольку коней на скаку только русские бабы останавливают, то смею предположить, что ты его душишь?
Тыгдын хрипел и мотал головой, пытаясь стряхнуть не званого наездника, но Бенедикт, кажется, был в шоке. Шею коня он сжал мёртвой хваткой, не понимая, что сейчас эрудиту придёт конец.
Полухайкин посмотрел в глаза Тыгдыну и, кажется, сообразил, что произойдёт это очень скоро.
– Ангелок, ты пальчики, типа, расслабь, – ласково сказал он и, разогнув по одному скрюченные, посиневшие пальцы ангела, спас коню жизнь.
