– Точно, амиго, быть беде, – сказал Полухайкин могильным голосом.
– Насколько я могу предположить, то события начнут развиваться с потрясающей скоростью, – констатировал Гуча.
– Уже развиваются, – отметил Полухайкин, наблюдая, как Самсона подняло вверх и понесло по воздуху. Судя по направлению – в Последний Приют.
Жители Рубельштадта много раз наблюдали подобные перелёты. Поначалу они изумлялись и старались прижаться ближе к стенам, но потом привыкли. Они поднимали шляпы и вежливо здоровались с другом королевской семьи, летящим над головами прохожих.
С Кваквы моментально слетел сон. Она в три прыжка преодолела двор, перепрыгнула через забор, почему-то проигнорировав открытые ворота, и понеслась по улицам, судя по скорости – туда же, в Последний Приют, снимать непутёвого супруга со столба. Почему-то у лягушки это получалось без всякого колдовства. Стоило её только появиться рядом, как заклятье Амината теряло силу и узлы на верёвках, что крепко держали Рыжего, развязывались сами.
К тому, что вслед за Самсоном по улицам города на большой скорости пронесётся гигантская лягушка, люди тоже привыкли, поэтому, как только вор пролетал мимо, они отходили на тротуар, и готовились поднять шляпы, чтобы поздороваться с Кваквой.
Глава 4
– Не вешайте на меня всех собак, – возмутился Бенедикт, проводив взглядом лягушку, – Самсона понесло на столб в посёлок отщепенцев, и понесло потому, что он снова украл перстень старика Амината. До моего прибытия, между прочим, украл! Сейчас он висит он себе преспокойненько вниз головой на центральной площади в Последнем Приюте. Ну, напутал я немного при перемещении, ну и что? А напутал потому, что к вам торопился. Вы же обвиняете меня в чём ни попадя, валите на меня всякую возмутительную гадость…
– Не… ну ты… ты, это, типа… сам это сказал! – Полухайкин смотрел вверх уже несколько минут, прислушиваясь к странному вою.
Сбитым «мессершмитом», с воем и проклятьями, с неба упала ведьма Гризелла. Упала на ангела Бенедикта и, не восстановив дыхание, замахнулась неисправным летательным аппаратом.
– Возмутительная, говоришь, – проскрипела старуха, охаживая вопящего Бенедикта метлой, – гадость, говоришь! Я тебе покажу, гадость! У меня метла сломалась, паршивец, авария, можно сказать, произошла, фулюган, иначе бы я к тебе и не подошла!!!
Успокоилась бабка только тогда, когда покусанное зубастыми монстриками средство передвижения разлетелось в щепки.
– Приятно видеть, что вы всё ещё энергичны и полны жизни, – пролепетал вежливый ангел под громкий смех друзей. Те уже были не в состоянии говорить, только хрипели и икали.
– И вам доброго здоровья, – проворчала ведьма, слезая с Бенедикта. – Не сердись Бенедиктушка, это темпераментная я такая…
– Точно, Гризелла, ты на ангелочка сначала темпераментно глаз положила, а потом, из-за темперамента и крушение пережила! Как только увидела его, так сразу темпераментно, словно орлица на добычу, кинулась на нашего красавчика! От страсти в такое крутое пике вошла!!! О-о-ох… Ха… – просипел Гуча.
– Ну… ик… типа… каскадёр… в натуре!!! – сказал Полухайкин и расхохотался.
– Молчите, насмешники, – ведьма погрозила пальцем Гуче и Полухайкину. Она встала с несчастного Бенедикта и, поправив одежду, сказала:
– Не сердись. Ангел ты, Бенедиктушка! Спасибо за мягкую посадку!
– Иногда мне хочется стать чёртом, – прошептал ангел. – Мне кажется, что тогда жизнь бы стала проще.
