– Вы так много знаете, – сделала паузу, – откуда вам столько известно?
– Я очень люблю историю, прикасаться к духу старины, – на полтона ниже произнес он нараспев.
– А что было дальше?
– Когда Тьма настигла это место, – перехватил факел и посветил в зияющую темную даль коридора, – никто к этому готов, естественно, не был. Удалось спастись только старому священнику и молодой монахине, едва принявшей обет, участь последней оказалась незавидной.
– Она погибла?
– Её настигло то, что во много раз хуже смерти. Она стала сосудом, – он медленно двигался дальше, все еще держа мою ладонь. – Сосудом для созданий тьмы, их матерью.
Я поежилась от внезапного холода, окутавшего мое тело.
– Легенды говорят о том, что она до сих пор где-то здесь, застрявшая между миром живых и мертвых, продолжает производить ужасных существ не знающих о жалости или страхе. Она все ждет своего истинного повелителя, который за долгую службу дарует ей вечный покой. Но он никогда этого не сделает.
– Почему?
– Она слишком нужна ему, без неё у него не будет армии.
– Ужасно. Отец Доминик, вы говорите о дьяволе?
– Есть кое-кто похуже дьявола. Его дети, например. Уже не совсем юные князья тьмы, каждый из которых опаснее самого Владыки Преисподней.
Мне стало неуютно.
– Вот такие легенды, – изменившимся тоном произнес он, оборачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза и улыбнуться.
Я ответила на улыбку, не переставая думать.
– Почему нам не рассказывали об этом месте так, как это сделали вы?
– Я углублялся в историю. Те, кто не стремится к знаниям и истории, вряд ли стали бы заниматься тем, чтобы поднять столько архивов ради одной легенды. Но к счастью, легенд я знаю множество.
– А вы расскажете что-то еще? – с интересом произнесла я.
– Любопытство не порок, но на сегодня страшных историй достаточно, я вижу, как ты дрожишь, – он сократил расстояние между нами, чтобы приобнять меня за плечи, одарив теплом собственного тела.
– А вдруг это все не просто легенда? И она правда где-то здесь? Та монахиня…
– Они звали её Маткой, но не думаю, что застрявшая между материальным и нет мирами, она может что-то сделать.
– Вы думаете, она существует в самом деле?
– Не бойся, то легенда, не дрожи так, – он рассмеялся, поднял руку и ухватившись за свисающую цепь потянул её вниз.
К моему удивлению глухая тупиковая стена, в которую мы уперлись, со скрежетом начала поворачиваться, обнажая за собой более узкий, но не очень длинный проход.
– Идем? – приподнял брови в вопросительном жесте. И мне на секунду показалось, что этот мужчина совсем не тот святой отец, которого я привыкла видеть. Как будто совсем другой человек, вынужденный носить маску святости.
Тесно прижавшись друг к другу, прошли по пыльному каменному полу, шурша мелкими камешками с осыпавшихся стен, и уперлись в небольшую дверь, покрытую многими слоями паутины и пыли.
– Отойди-ка, – рукой отодвинул меня в сторону, чтобы ногой выбить дверь.
С оглушающим хрустом дверь распахнулась, усеяв пол щепками.
И мои глаза, уже привыкшие к темноте, заслезились, когда яркий уличный свет ударил по ним со всей силы. Я зажмурилась и потерла их.
А когда снова посмотрела на мир, то осознание радостным вихрем закружилось в моей душе – мы по ту сторону монастырских стен. Вокруг лес, за ним очертания гор, их контуры сливались с ярко-голубыми небесами, создавая ощущение бесконечного простора. И далеко-далеко, словно жемчужина на солнце, притягивал взгляд кусочек реки – она блестела и переливалась, словно ожившее серебро.
