– Шилякин, ну что же Вы молчите? Вы не рады нашей встрече?
– Рад Ваше… кхм… конечно рад Нади, просто столько всего случилось, и я… мне нужно Вам сказать что-то…
– Оставьте на потом. Лучше расскажите, что у Вас с лицом? – графиня шагала рядом, будто порхала. Её слова казались такими же лёгкими, как и её походка.
– Пустяки, неловкий спарринг, не рассчитали сил.
– И по причине этого Вашего, так называемого «спарринга», Вас целых две недели не выпускали из училища? Ну признайтесь – банально подрались.
– Простите, но я бы не желал об этом говорить, оно не стоит Вашего внимания.
– Значит, просто получили по мордасам? – она хихикнула.
– Ну почему же просто? Совсем не просто. – смутился Шилякин.
– Значит-таки подрались! Это так интересно! Всегда пыталась понять – ради чего дерутся мальчишки? И что же Вы не поделили?
Данила растерялся, он не знал, как выйти из этого неудобного разговора.
– Пустяк.
– Ну расскажите же. – графиня, улыбаясь, наиграно притопнула ножкой и попыталась сделать серьёзно требующее выражение лица, от чего её глаза снова блеснули обжигающим кофе, пронизывая Данилу насквозь.
– Скажем так, один человек взял очень ценную для меня вещь без спросу.
– Неужто Ваш портсигар?
– Его. – Данила ответил, и тут же покраснел, графиня, сложив два плюс два сразу поймёт, что речь идёт о записке.
– Вы опять покраснели. Дайте-ка… – графиня раскрыла веер помахала им перед лицом Данилы. Шилякина тут же обдало ароматом тех самых духов. Он прикрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. – Ну вот, так немного лучше, а то чуть что краснеете как рак варёный.
– Ерундовая история, подрались – стыдно.
– Ну перестаньте, это же так романтично. Мужчины выясняют отношения с помощью грубой силы. Что-то есть в этом такое… что-то сильное, первобытное, грубое, архаичное. Наверное, благодаря этому и ещё нескольким качествам, мужчины до сих пор остаются мужчинами.
Они шли по аллее Летнего сада, чуть поодаль стоял ларь, в котором продавались различные сладости от леденцов – петушков до совершенного новшества – сахарной ваты.
– Шилякин, Вы непременно должны это попробовать. – она указала ручкой с веером в сторону ларя.
Они подошли к прилавку, за которым лысоватый выходец из кавказских окраин Империи в белом чепчике и переднике ловко крутил тонкой палочкой над каким-то барабаном, внутри которого вертелась и поблёскивала паутина. Эта масса по велению руки горца наматывалась на палочку, образуя на нём моток той самой ваты.
– Шилякин, это новинка сезона – сахарная вата. Вам понравится!
– Ваша Свэтлост! – горец, узнав графиню, низко поклонился, – А я вот как раз новий порция с пылу с жяру, самий свэжи для Вас. – он протянул порцию графине.
– Юнкер тожи жилаит? – масляно улыбаясь обратился он к Шилякину.
– Конечно желает! – графиня ответила за Данилу.
Горец также ловко скрутил ещё один шарик ваты на палочке и протянул юнкеру.
– Тры рули, – также улыбаясь сказал ларёчник.
Однако, подумал Данила, за «тры рубли» можно было бы ого-го… Он вынул из кармана немногочисленные купюры и отдал их часть горцу. – Без сдачи, оставьте на чай.
– Благодарствую – практически без акцента, улыбаясь ответил горец и поклонился. – Приятный Вам апэтыт.
– Спасибо Бесо, – слегка кивнула в ответ графиня.
Они прогуливались по аллеям Летнего сада, и ели сахарную вату. Вернее, ела графиня, Данила почти не ел, ему показалось слишком сладким это новое лакомство, графиня же напротив весьма быстро съела свою порцию, посмотрела на пустую палочку и вздохнула.
