«Спокойно Шилякин, Блихер прав – это действительно не твоего поля ягода», сам себе сказал Данила. Графиня снова поймала его взгляд.
– Данила Валерьянович, я право и не знаю, чем могу Вас отблагодарить за чудесное спасение моего братика. Мы с Полей не успели испугаться, как Вы уже оказались в воде. – отпив из хрустального бокала красного вина, сказала графиня.
– Никаких благодарностей больше, чем этот обед мой поступок не требует, Ваша светл… Надин Юльевна. Окажись на месте меня кто-то другой, несомненно, Ваш брат также был бы спасён. Просто так сложилось, что именно мы с однокашником оказались именно там и именно тогда.
– Но в воду прыгнули Вы, а никто другой, и даже не этот Блихер. Вы думаете я не обратила внимание как он взял у Вас свой китель, которым вы укутали Матвея?
– Лёгкая брезгливость его вторая натура, не стоит придавать этому значения, скорее это следствие воспитания дома его отца – барона. Он везде первый, главный и всегда самый-самый. И в брезгливости тоже. Что же касается моей реакции, прошу простить, но в то мгновение, когда Вы закричали, я украдкой смотрел на Вас.
Данила почувствовал, как зарделись его щёки. Он смущённо опустил глаза. Но справившись со смущением добавил:
– Так что это просто совпадение и ничего более.
– Мотя, ты поел? – Надин обернулась к своему к гувернантке и сказала:
– Поля отведи Матвея в свою спальню, папенька наверняка сегодня опять будет поздно, и за ужином не появится. Почитайте ему ту книгу, которую мы с ним начали, он покажет, и готовьте его ко сну. И на сегодня можете быть свободны.
Гувернантка встала, кивнула и увлекла за собой юного графа в глубь дома. Графиня проводила взглядом удаляющихся, сделала глоток из бокала и обратилась к Шилякину.
– Что же Вы юнкер раскраснелись, неужели от вина?
– Прошу прощения, я действительно немного замёрз в саду, а сейчас согрелся этим прекрасным вином и Вашим обществом. Да и если честно, чувствую себя немного не в своей тарелке, находясь в доме графа в таком виде. – он опустил взгляд на свою временную одежду, которая была ему великовата.
– Оставьте условности. Во-первых, графа тут нет и сегодня Вы вряд ли увидитесь. Во-вторых, Ваш вид, учитывая обстоятельства весьма приличен. И даже будь за этим столом мой папенька, он нисколько бы не стал никого осуждать. Напротив, он пренепременно отблагодарил бы Вас за чудесное спасение его наследника.
– В любовнее случае, этот вид мне не совсем привычен. Я бы предпочёл быть в своём мундире.
Графиня взяла со стола колокольчик и позвонила. Через секунду в помещении возник уже знакомый Даниле слуга с брылами и собачьими бакенбардами.
– Валентин, узнайте у прачки, не готов ли мундир господина юнкера.
– Готов-с, Ваша светлость, не смел тревожить Ваш ужин. Распорядиться?
Надин Юльевна посмотрела на Шилякина.
– Да, определённо нужно переодеться. – сказал юнкер.
– Тогда просим-с за мной, Ваша одежда ожидает Вас в гостевой комнате-с.
Шилякин поднялся со стула, поклонился графине и вышел из залы.
Так-то лучше. Высушенный, вычищенный и отглаженный мундир выглядит как новенький. Переодевшийся юнкер разглядывал себя в большое зеркало. Взяв, как подобает в левую руку на локоть свой кепи, спустился в залу.
– И правда, господин юнкер, так Вам гораздо лучше. – улыбалась Надин. – А что, вы уже собрались уходить? – спросила она, завидев что юнкер не собирается проходить к столу и замялся на месте.
