На смерть инфанта ученики городской школы должны были сочинить памятные стихи. Позднее маэстро Лопес де Ойос, по распоряжению муниципалитета, издаст их в «Реляции», посвященной безвременно усопшему принцу. Скорее всего, там были и стихи Сервантеса, но книга, к сожалению, до нас не дошла.
Год 1568 был в Испании «урожайным» на смерти вельможных и коронованных особ. Вслед за наследником престола 3 октября того же года скончалась королева Изабелла де Валуа. Еще с предыдущего года она была подвержена частым обморокам. Хрупкая от природы, до срока выйдя замуж, она была вынуждена подчиниться суровому этикету королевского дворца Эскориал. Королева впадала в непонятную грусть и плакала, сама не зная отчего. Однажды с ней случился обморок, длившейся более часа. Тяжело протекала беременность королевы. Боли в почках, рвота и жар усилились в последние недели перед смертью. Плохие медики довершили дело. Случился выкидыш, затем агония. Через два часа она скончалась.
Королеву должны были похоронить в монастыре Босоногих Королей. Муниципалитет поручил Лопесу де Ойосу подготовить необходимые в таких случаях стихи, которые позднее будут изданы в «Истории и реляции… болезни, смерти и похорон дочери Екатерины Медичи». Маэстро разделил труд со своими наиболее успевающими учениками. В томе наряду с описанием траурной панихиды содержались стихотворения на латыни и «кастельяно»[50], среди которых четыре принадлежали Мигелю де Сервантесу. Книга появилась в продаже в 1569 году. Примечательно мнение Лопеса де Ойоса о своем воспитаннике: «Первая эпитафия в виде сонета с кастильской коплой (copla) написана Мигелем де Сервантесом, моим любимым учеником».
Высказывание такого авторитета как Лопес де Ойос о Сервантесе как «любимом ученике» стало классическим определением меры раннего и глубокого таланта Сервантеса. Астрана Марин солидаризируется с ним: «… эти стихи… выявляют поэта изысканного и утонченного, начитанного, искусного в сочетании образов…». Он полагает, что подобные сочинения были бы сложны даже для зрелого и опытного поэта, не говоря уже о том, что написать лучше в столь юном возрасте не смог бы никто. Астрана Марин делает вывод: «… нет нужды в документальном подтверждении, чтобы считать, что Сервантес, будучи двадцатиоднолетним юношей, стяжал в Мадриде славу молодого выдающегося (extraordinario) поэта…», что «в городской школе он был номером «один», возможно с функциями ассистента профессора…».
Характеристики, бесспорно, блестящие, равно как и сами предположения. Но объективности ради приведем мнение еще одного авторитета сервантистики – М. Менендеса-и-Пелайо: «Отдельные удачные места из «Путешествия на Парнас», изящные стихи из «Галатеи», мужественный патриотический дух «Послания к Матео Васкесу», неоспоримые достоинства некоторых сонетов – всего этого было бы недостаточно для того, чтобы окружить его имя большим почетом, чем имена Франсиско де Фигероа[51], Педро де Падилья[52] и других лирических поэтов, ныне уже прочно забытых, несмотря на то, что в свое время они пользовались заслуженной известностью». «Сами по себе эти стихотворения не представляют ничего примечательного, являясь добросовестными ученическими упражнениями молодого Сервантеса в той книжной поэзии, которая преподавалась гуманистами-риторами в любом из испанских университетов», – полагает К.Н. Державин.
