Микромемуары мудрого майора - страница 19

На предложение Сергея Николаича, организовать засаду на пути расхитителей железнодорожных деревянных шпал, Рыбкин ответил категорическим отказом («Знаю я ваши засады!»), так как понимал, что выезд на природу (а база, где хранились шпалы, располагалась за городом), чреват утерей контроля над личным составом и превращением оперативно-розыскного мероприятия в обычный пикник со всеми вытекающими… и выпиваемыми… и закусываемыми последствиями…

– Берите пример с Наиля, приводите свои дела в порядок, – решил Рыбкин. То, что Наиль не от рвения к работе сидел за бумажками, а готовился к отпуску, в расчёт не принималось. Главное – чтоб личный состав был на виду и не потерялся в засадах. Работа оперативников ОБЭП во многом привязана к графику работы закрепленных за ними предприятий (объектов), которые свою работу заканчивают в 18.00 ч., и никакие «Вихри» им не указ. Тут уж ни запрос не отнесёшь, ни авансовые отчёты не проверишь. Вот и принялись опера по вечерам «исправлять косяки» по своим делам. И это оказалось кстати – всё равно домой раньше не уйдёшь, а бумагами заняться надо. С генералом проверяющие приедут, а эти сразу в сейфы полезут. Знают, что там накопать можно много «косяков», так как они прекрасно знают, что у оперов постоянно не хватает времени на текущую работу по делам.

У Андрея, в силу малого срока работы, дел заведено ещё не было, у младшего опера Олега дел не было по должности. Вот и стали они играть в нарды и шашки (где требовалось всего два игрока). Потом, глядя на их непозволительное и вопиюще наглое бездействие, коллеги бросили (точнее, быстро закончили) свои дела, и стали играть в карты. Вспомнили (а чаще, сами придумали) множество карточных игр, даже в «Мордовского дурака» начали играть. Название, скорее всего, было взято «с потолка», потому что правила подозрительно напоминали обычную «буру».

В этот четверг начальник ОБЭП уехал в Главк, личный же состав после 18.00 ч. оставался «вихревать» в кабинете Саныча.

– Чёт нос чешется… – вроде бы, ни к кому не обращаясь, заявил Валера, бросая ручку на стол и почесывая кончик носа.

– Апчхи!! – самым натуральным образом, абсолютно не притворяясь и не имитируя оглушительный чих, заполнил звуком пространство кабинета Саныч.

– Правду говоришь, – подняв указательный палец, изрёк Сергей Николаич.

– Только денег-то нет. До зарплаты ещё неделя, – грустно сказал Николай Николаич, перебирая мятые «десятки» и мелочь на ладони.

– Олежек, прояви оперативную смекалку! – обратился вдруг Сергей Николаич к младшему оперу.

– А у меня, типа, зарплата вчера была, – съязвил Олег. – Я деньги не печатаю, Николаич.

– Эх, молодёжь… – повторил излюбленную фразу старший опер. – Всему учить вас надо. У Наиля с Андрюхой в кабинете прямо «золотой запас», Форт-Нокс, практически.

– Вот-вот, Форт-Нокс. Хрен возьмёшь. – не понял Олег намека Николаича.

– Ладно, тащи ящик, учить буду.

Олег принёс ящик «Белочки» и поставил его на стол.

– Это в целях оперативного эксперимента, просьба не повторять, – словно извиняясь, произнёс Николаич, переворачивая ящик вверх дном. – Верх мы опечатали, а про низ забыли. И прокурорские проморгали.

– Дай я попробую, – сказал Сергей Саныч.

Ящик был картонным и открывался снизу точно также, как и сверху, только днище опечатано не было. Саныч извлек бутылку, поставил на стол. Несмотря на красивую этикетку (пушистая белочка, почему-то обнимала лимон, а не какой-нибудь лесной орех), пробка была самой обычной, металлической винтовой «закруткой» с «юбочкой». Саныч осторожно воткнул шило под ободок металлической «юбочки» и провёл им по кругу, отгибая её. Затем просто открутил колпачок крышки… «Юбочка» всё ещё была с колпачком единым целым, а не осталась висеть вокруг горлышка колечком, как это должно быть при открывании.