Прохожу арку, поднимаюсь по лестнице, достаю до звонка, она очень понятно объяснила дорогу.
Домашняя Мария Андреевна совсем другой человек, ещё лучше, чем в классе, оказывается. Улыбается, говорит не так быстро, как на уроке, и главное, по-русски.
И вместо урока французского мы пьём чай с вареньем и оладьями прямо со сковородки.
Мы – это Мария Андреевна, я и Марат, мальчик чуть постарше меня. Когда оладьи кончаются, он встаёт:
– Тётя Маша, я погуляю?
– Ладно.
Тётя Маша, с ума сойти!
А девчонки в классе знают про Марата, оказывается.
– Она нашла его во время эвакуации на обочине дороги.
Для кого-то всё укладывается в одну фразу, а я вижу эту дорогу, мы сами шли по ней, палящее солнце, гул фашистских бомбардировщиков… И она идёт в домашнем платье, в котором кормила нас оладьями. А на обочине сидит мальчик.
– Ты потерялся? Где твои родные?
– У меня никого нет.
– Где же твоя мама?
– Её убило бомбой вчера. А отец погиб в самом начале войны.
– Но почему ты не уходишь, вот-вот опять бомбёжка начнётся!
– Мне некуда идти.
И она взяла его с собой. Навсегда.
Марат уходит, а Мария Андреевна убирает со стола, и кладёт на скатерть настоящие книги на французском языке, не учебник, а книги!
Она была удивительным человеком. Тогда ни одному преподавателю в голову не приходило учить языку по художественной литературе, это сейчас в порядке вещей. Как интересно!
Как бы я сейчас знала французский, если бы Мария Андреевна не жила напротив библиотеки! Я зашла в неё на обратном пути, давно здесь не была, обходилась школьной и Дворцом пионеров.
На столе, как в любой библиотеке, лежала стопка книг. Их сдали только сегодня и не успели разложить по полкам.
«Два капитана». Открываю наугад, я и тогда по одному абзацу могла определить, заслуживает ли книга внимания.
– Дайте мне эту книгу, пожалуйста!
– Она не выдаётся на дом, приходи в читальный зал, и читай.
В следующее воскресенье вместо урока французского я читаю эту книгу, и в последующие тоже. Я не поднимаю глаз на Марию Андреевну, а она, аристократка до мозга костей, даже виду не подаёт! Так закончился мой французский.
Когда только я успевала читать! Будто время растягивалось бесконечно, столько книг впитала в себя душа! Позади Жюль Верн, рыцарские романы, Чарская, даже Диккенс.
Какое счастье, что в России были Пушкин и Лермонтов, Гоголь, Толстой, Тургенев. Если бы нам ещё тогда, в школе, рассказали, какими они были, с кем общались, о чём думали и спорили…
Для меня они существовали каждый отдельно, сам по себе, со своей жизнью, своей Вселенной, своими героями. Иногда я встречала что-то особенно созвучное моей душе, какую-то фразу или мысль. Я открывала фотографию автора и долго смотрела ему в глаза. Как он смог? Откуда он знал всё это?
Тогда я открыла Тургенева. «Первую любовь» прочла, и без передышки перечитала второй раз. И ходила, как во сне. Потом – «Ася».
Когда же она придёт ко мне, эта необыкновенная любовь, самое главное, что есть на земле, сколько можно ждать!
Мопассана принесла Инга.
– Мама не прячет эту книгу, значит, нам её можно читать. Знаешь, как интересно! Такая необыкновенная любовь!
– Да? – Про необыкновенную любовь надо было прочесть немедленно.
– Сегодня ты почитай до пяти часов, а я завтра, мама долго читает книги, у неё совсем нет времени.
Я беру сиреневый томик, и не могу оторваться. В шесть вызываю Ингу за дверь:
– Твоя мама не искала книгу?
