Миля за милей - страница 8

А вообще, наша скульптурная группа была дружная.

Отдельной страницей нашей учёбы были практики. У живописцев были свои, у скульпторов свои, иногда нас объединяли. Ездили в какой-то пионерский лагерь в Подмосковье, недалеко от Истры. Из мсхшовцев был сформирован отдельный отряд, не похожий на пионерский. Мы не подчинялись общему распорядку пионерского лагеря, имели право покидать территорию и не приходить на обед. Только к вечерней «линейке» (это как вечерняя поверка в армии) должны были вернуться в лагерь. Я помню, что перезнакомился со всеми пацанами в соседней деревне и с каким-то очень мастеровитым мужиком, который из двигателя запорожца соорудил себе пилораму. Хваткий дядька, всё умел. А ещё он был художник. Паял из проволочек какие-то пейзажи, целые деревенские сценки с человечками, домами, деревьями, заборами и всякой деревенской утварью.

Мы после завтрака уходили из лагеря на весь день и рисовали, ловили рыбу с деревенскими пацанами, просто шатались по округе. В общем, вели, в отличие от настоящих пионеров, свободный образ жизни. Вот как раз в эту практику я больше всего и применил свои самбистские навыки. Что-то пробило меня на драки, не проходило дня, чтобы я с кем-нибудь не схлестнулся. Иногда со своими, иногда с пионерами, но ни разу не подрался с деревенскими (наверно работал инстинкт самосохранения, те просто так не спустили бы). Драки, правда, почти всегда были бескровными и без особых последствий, потому что больше походили на борьбу. А поскольку я всё-таки ходил в секцию самбо, то в большинстве случаев выходил из этих потасовок победителем. Однажды я задрался с пионером из нашего лагеря. Этот пионер вместо того, чтобы бороться как все нормальные люди, встал в позу боксёра и всем своим видом показал, что сейчас будет меня бить. Но у меня тоже был некий опыт махания кулаками, правда, не очень удачный. И я махнул… И не попал… Зато он попал. Я попятился назад и плюхнулся в клумбу задницей, в голове летали мотыльки, и слышалась какая-то мелодия. Слава богу, на этом драка закончилась. Мы потом с этим парнем стали приятелями. Он, в отличие от меня, ходил в секцию бокса. Ну, я, собственно, это сразу понял.

Не припомню, в каком классе у нас была практика в Ленинграде. Жили мы в ЛСХШ, это такая же школа как наша, только в Ленинграде. Мы захватили маленькую, на четверых, комнату в интернате (остальные были очень большие, на 12–15 человек) и жили как царьки. Я в Ленинграде до этого не был ни разу. Город просто снёс мне крышу. Летний сад, Марсово поле, Сенатская площадь с Медным всадником… Все было потрясающе, масштабно, красиво и величественно. Вместо того чтобы рисовать, мы с Лёхой день и ночь рысачили по городу. И не только по парадным проспектам, забредали и в мрачные переулки с знаменитыми дворами-колодцами. Так было всё узнаваемо, ведь только недавно мы прочитали роман «Преступление и наказание».

Допуск в Эрмитаж и Русский музей у нас был неограниченный. Листы бумаги с печатями позволяли нам рисовать в этих музеях в любых местах, в любое время. К концу практики я ориентировался в Эрмитаже точно лучше, чем революционер Халтурин, который однажды пытался его взорвать. Сколько нового я узнал про искусство тогда, трудно описать. Никакие уроки по истории искусств не сравнятся с живым восприятием произведений.

Но практика без приколов – это не практика. И опять Андрюша был главным объектом для наших выходок. Ночами он, как впрочем, и все остальные, не обременённые заботами дети, спал мертвецким сном, но почему-то, как сказал бы Николай Васильевич Гоголь, «в натуре», то есть голый. Однажды ночью мы потихонечку вынесли его кровать вместе с ним в коридор, а утром, когда воспитатели начали кричать «всем подъём», стали наблюдать за ним. Андрюша проснулся, откинул одеяло, сел на кровати и долго протирал глаза. Мимо с зубными щётками ходили мальчики и девочки с округлёнными глазами и отвисшими челюстями. Нам казалось, что прошло довольно много времени, пока Андрюша спохватился и с криками «я бя бю» (это означало «я тебя убью») бросился к нам в комнату. А нам не хотелось, чтобы он нас убивал, и мы держали дверь с той стороны, не давая её открыть. Ещё некоторое время Андрюша, штурмовал дверь, восхищая всех своим «атлетическим» телосложением. Потом, окончательно проснувшись, завернулся, как Цезарь, в простыню и убежал в туалет.