– Тебе обязательно нужно открыть магазин здесь! – Эмма всплеснула руками. – У нас в Шорхэме нет ни одного хорошего комиссионного.
– Я думала об этом. Просто пока не уверена, чем хочу заниматься. Мы еще и коробки не разобрали полностью.
– Где ты живешь? – полюбопытствовала Ингрид.
– На Коллинз-стрит. Это вниз по улице от большого старого дома в викторианском стиле с розовыми ставнями, – описала я.
– Дом Эйнсли, – понимающе кивнула Эмма. – Там располагается мини-гостиница.
– Это не та улица, на которой живет Лита Груэн? – вспомнила Женевьева.
– Она моя ближайшая соседка, – подтвердила я.
– Вот это да. Будь с ней осторожна. Она совсем чокнутая, – усмехнулась Женевьева.
– На днях я наткнулась на нее в «Пабликс», и она была в ужасном состоянии. Запачканная рубашка, волосы как крысиное гнездо… – Эмма выдержала эффектную паузу. – От нее воняло.
– Отвратительно, – поморщилась Женевьева.
– Говорят, она ужасная скряга, – добавила Ингрид. – Как в том телешоу, где люди с трудом передвигаются по дому, потому что он забит всяким хламом.
– Ты смотришь это шоу? – удивилась Эмма.
– Только не осуждай меня, – попросила Ингрид.
– В любом случае тебе лучше держаться подальше от Литы, – посоветовала Женевьева. – Она не тот человек, с которым стоило бы общаться.
Я оказалась в неловкой ситуации. Слова Женевьевы прозвучали эхом предупреждения Литы, высказанного в тот вечер на школьном собрании. Очевидно, эти двое недолюбливали друг друга. И все же то, как три женщины говорили о моей соседке, комментировали ее внешность и душевное состояние, произвело на меня неприятное впечатление.
– Я не очень хорошо ее знаю, – осторожно сказала я. – Она принесла нам корзинку с кексами, когда мы только переехали.
– Надеюсь, ты их не съела. – Женевьева поежилась. – Я бы выбросила их прямо в мусорное ведро.
– Вы здесь с Алекс вдвоем? – задала вопрос Эмма.
Я мысленно поблагодарила ее за смену темы, хотя и в этой хватало своих мин.
– Да, мы здесь только вдвоем.
– Наконец-то у меня будет подруга без мужа. – Ингрид с наслаждением закинула за голову тонкие руки и улыбнулась мне. – Я разведена, а все остальные в этом городе замужем.
Я улыбнулась в ответ. Посыл ее заявления был ясен, но я была пока не готова поделиться своей историей с этими женщинами.
– На вводном собрании Кейт разговаривала с Джо Миллером. – Женевьева сообщила об этом таким многозначительным тоном, что я покраснела.
– Он симпатичный, – лукаво взглянула не меня Эмма.
– Ты так считаешь? – Ингрид задумалась. – Мне всегда казалось, что у него слишком маленькие глаза.
– Перестань. Он очень привлекательный мужчина.
– Ингрид – самая разборчивая женщина на свете, – доверительно поведала мне Женевьева, снова наполняя бокалы. – После развода кто только за ней не ухаживал. Наверно, все городские холостяки. Но ее никто не заинтересовал.
– Вы бы так же поступили, если бы знали хотя бы половину того, что я слышала от своих клиентов, – выступила в свою защиту Ингрид. – Я слишком много знаю о том, что происходит в этом городе.
– Расскажи, – попросила Эмма, потягивая просекко.
– Ты же знаешь, мне нельзя.
– Ты могла бы использовать вымышленные имена, – предложила Женевьева.
– И тогда мы сможем погадать, кто же за ними скрывается, – рассмеялась Эмма.
– Этого не будет. – Ингрид повернулась ко мне, и я невольно залюбовалась ее красотой. Ей недоставало обаяния Женевьевы, она не обладала статной осанкой Эммы, но у нее были тонкие, деликатные черты лица, большие серые глаза и необычная бледная кожа, которая выглядела так, словно никогда не знала солнца. – Они неисправимы. Постоянно пытаются заставить меня рассказывать им истории о моих пациентах.
