В этот момент я перевела взгляд на Марка. Кажется, его совершенно не смутила реплика мамы, потому что на вечно недовольном лице медленно расплылась мягкая улыбка.
— Всё в порядке, — сказал он, лукаво посмотрев на меня. — Но мы с Лидой просто коллеги. Сейчас последнее, что мне нужно — это отношения.
— Позвольте узнать почему? — не унималась мама.
— Я планирую через несколько месяцев перебраться в Санкт-Петербург, — Марк пожал плечами. — Мне стало тесно в этом городе.
Его слова стали ушатом холодной воды на мою голову.
— Как? — чересчур импульсивно спросила я. — А как же наш ресторан?! Как же Игорь Леонидович?!
— Он в курсе, — улыбнулся Марк. — И даже уже нашёл мне замену…
Теперь стало понятно, куда уезжал Гранин несколько недель назад и почему Ковалёв с такой лёгкостью позволил Яну принять меня в штат.
Но для чего был весь этот спектакль с моим публичным унижением?
Задумавшись об этом, я не заметила, как в кухню забежала Мила. Она ловко обогнула меня и, держа в руках листок бумаги, подошла к удивлённому Марку.
— Что такое? — спросил он, немного наклонившись к ней.
Но Мила лишь широко улыбнулась и протянула Марку свой рисунок. Обычно дочка стеснялась посторонних мужчин, но в этот раз она продолжала стоять рядом с Граниным, заворожённо смотря в его задумчивые глаза.
— Пчелёнок не говорит, — мягко произнесла мама, погладив внучку по голове. — Но, мне кажется, вы ей понравились, Марк.
Когда я услышала последнюю фразу, мои ладони задрожали, а в горле встал ком. Это было невозможным, но Мила словно почувствовала родную душу, невольно потянувшись к ней.
А Марк больше не мог вымолвить и слова. Казалось, он пытался собраться с мыслями, чтобы что-то ответить девочке, явно ждущей его реакции.
— Спасибо, — тихо произнёс Марк. — Он очень… Очень красивый.
Это стало последней каплей.
— Марк Романович, а вам не пора домой? — резко спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Краснота спала, ваши глаза больше не слезятся. Но, если нужно, я могу вызвать такси…
— Лида, — возмутилась мама.
— Не нужно, — словно попытавшись избавиться от наваждения, Марк захлопал ресницами и натянуто улыбнулся. — Я чувствую себя гораздо лучше. И мне действительно уже пора… — он встал, погладив Милу по голове. — Большое спасибо за чай и пирожки. Выпечка у вас отменная.
— Давайте я вам с собой положу, — засуетилась мама, резко вскочив со стула.
— Что вы… Не нужно! — пытался отнекиваться Марк, но с ней было бесполезно спорить.
Поэтому через несколько минут уставший Гранин медленно натягивал своё дорогущее пальто, а рядом на тумбочке лежал большой пакет с пирожками, которыми, наверное, можно было бы накормить весь ресторан, и подаренный Милой рисунок.
— Завтрашнее занятие отменяется? — спросила я, обессиленно прислонившись плечом к стене.
— Нет, — уверенно ответил Марк, проверив в кармане ключи. — Начнём немного позже — думаю, мне всё же стоит посетить врача.
— Может, всё-таки мне вызывать такси? — меня до сих пор терзало чувство вины.
— Не нужно, — натянуто улыбнулся Марк. — Я не так далеко живу… Минут через десять буду дома. Не переживай.
Между нами снова чувствовалось напряжение — я никак не могла принять факт знакомства Милы и Марка, а он, кажется, был слишком шокирован обычным детским рисунком.
— Я могу посмотреть, что нарисовала Мила?
— Нет, — отрезал Марк. — Это теперь моё. А своим я делиться ни с кем не привык, — сделав секундную паузу, он добавил: — Спасибо за чай, пирожки и сожжённую роговицу. Встретимся завтра.
