Я запаниковал. Сердце бешено стучало, я вспотел как падре на детской площадке. Сам по себе отвар аяуаски не опасен, но в сочетании с болезнями сердца или, к примеру, антидепрессантами он способен привести к неприятным последствиям, а добавление в отвар растения под названием бругмансия может вызвать делирий, и трип станет еще безумнее. Я помигал Саше своим фонариком.
– Что происходит? Где я?
– Неважно, где ты… расслабься, впусти это в себя.
– Мне дурно.
– Хочешь сходить в душ? Иногда помогает.
– Да… в душ…
Саша берет меня за руку и отводит в душ – я мечусь в кабинке, пока на меня льется радуга. Этому трипу принадлежит сомнительная честь самого странного душа в моей жизни. А я, между прочим, ходил в душ в тюрьме.
– Где я?
– Ты в душе!
– Да! Я в душе… Что происходит?
– Ты выпил аяуаски, помнишь?
Точно.
– А я давно тут?
– Минут пять.
Мне-то казалось, что в душе я был всегда, как Джек Торренс в отеле «Оверлук»[36]. Хорошо хоть я был в плавках.
– А так еще долго будет?
– Это только начало! – смеется Саша.
На каком-то уровне я понимал, что стою под душем, но в каком из измерений? У меня как будто стало два сознания. Одно было рациональным и цеплялось за понятия вроде слов и направлений, а второе находилось где-то на улице Сезам. Мы возвращаемся. Церемония уже в полном разгаре. Шаманы распевают icaros
