Гийом Шамероль принадлежал к уважаемому во Французском королевстве семейству, взрастившему немало благородных рыцарей, но для себя он выбрал иной образ жизни. Барон был жаден, тщеславен и на редкость изворотлив. В годы службы в казначействе при дворе короля Людовика Двенадцатого он растратил большие суммы государственных денег; позже, привлечённый к ответственности, он подкупил некоторых из судей — и его оправдали. Среди участников заговора Бурбонов барон оказался не случайно: надежды на власть при новом короле побуждали его больше, чем верность своему сюзерену. И то обстоятельство, что ныне Шарль де Бурбон вёл переговоры с английским королём в Лондоне, а он действовал в Париже, под носом у короля Франсуа, возвеличивало барона в глазах соратников. Гийома Шамероля распирало от сознания собственной значимости.
Барон сделал вид, что не слышал шагов гостьи, о которой ему доложил слуга минуту назад.
- Я пришла вовсе не за тем, чтобы глядеть на вашу лысеющую макушку, мессир Шамероль, – недовольно проговорила Изабель, останавливаясь у стола. – Ради этой встречи мне пришлось покинуть Фретеваль, проделать долгий утомительный путь до Парижа и затем немало потрудиться, чтобы усыпить бдительность моего мужа!
- Мадам де Монморанси! Ваша светлость! Какое счастье снова видеть вас! – Барон поднял голову: низкий лоб, плутоватый взгляд глубоко посаженных тёмных глаз.
Изабель положила перед ним вексель:
- Вот то, чего вы ждали.
Развернув свиток и прочитав его содержимое, Гийом де Шамероль с довольным видом потёр ладони.
- Итак, герцог д’Амбуаз на нашей стороне! – воскликнул он. – Отличная новость! Это существенно укрепляет наше положение. В последнее время мы испытываем недостаток в денежных средствах: наши английские союзники готовы предоставить нам наёмников для грядущих сражений, но, как вы понимаете, этим воинам нужно хорошо заплатить...
Барон вдруг умолк и, выйдя из-за стола, какое-то время смотрел на Изабель. Судя по выражению его лица, думал он уже вовсе не об успехе заговора: взгляд его, жадный, раздевающий, медленно скользил по телу стоявшей перед ним женщины.
- О чём вы думаете, мессир? – насмешливо проговорила Изабель, без труда угадав его желание. – У вас такое странное лицо...
- Я подумал о нашем будущем, мадам, – ответил Шамероль хриплым голосом; он тяжело дышал, ноздри у него трепетали.
- Нашем будущем? – переспросила изумлённая его словами Изабель.
- Вы не ослышались: нашем. – Барон неожиданно покачнулся, точно был пьян. – Коль Господу будет угодно даровать моему сюзерену монархию, а мне место рядом с его троном, я разделю свою власть с самой желанной для меня женщиной.
Будь на месте барона другой, более привлекательный мужчина, Изабель не колеблясь ответила бы на его страстный призыв. Шамероль же был безразличен ей, а порою — как сейчас: с маслеными глазками и отвисшей толстой губой — вызывал отвращение. Даже мысль о том, что ему, возможно, суждено стать новым коннетаблем Франции — мысль, сама по себе волнующая и отвечающая её честолюбивым мечтам — не возбудила её. И оттого попытку барона обнять её Изабель сразу пресекла, заявив резким тоном, что у неё нет ни малейшего желания вносить его имя в список своих любовников.
Однако Шамероль, невзирая на её отпор, крепко держал её руку в своей влажной от пота ладони и, в исступлении целуя её, шептал:
- О мадам... О прекрасная Изабель... Только такая как вы... только вы, Изабель, достойны стать моей женой...
