- А что же Регина? Сама не смогла бы?
- Думаю - нет ... уж даже и не знаю за что ее так "возлюбил" Создатель.
- Кому много дается, с того больше спрашивается.
- Да что же такого ей было дано? Мать, для которой она была обузой? Отец, который не думая о том, что у него маленькая дочь, влез в пьяную драку и отправился на тот свет? Дед, который с ее помощью хотел развеять тоску начавшей спиваться женушки? Бабка, которая видела в ней лишь подобие уехавшей любимой внучки? - глаза Демона сверкали бешенством, - Я могу продолжить перечислять, но нужно ли?
Не зная, что ответить, Ангел делал вид, что всецело занят своим чаем.
Александра, замерев и опешив, пыталась переварить слова Демона.
Они сразу приняли решение, что Регина сама расскажет о себе, когда и если захочет. Но Демон не сдержался и приоткрыл завесу над историей жизни девушки.
Демон, словно поняв, что наговорил лишнего, успокоился так же быстро, как и вспыхнул. И тоже поднес к лицу ароматный напиток.
- Ты забываешь, что она еще только на пороге жизни. А дана ей она сама. Ее ум, ее способности, ее таланты и Дары, которые можно и нужно развивать, а можно зарыть в землю, за ненадобностью, или продать-обменять на сиюминутную прихоть. Решать человеку. Решать самой Регине. Но что-то мне подсказывает, что примет она верное решение, - лицо Ангела одухотворенно светилось. Он словно читал проповедь с амвона.
- Хорошо излагаете. Оба, - Александра сделала последний глоток, отодвинула чашку и взглянула на собеседников, - Делать дальше что будем? Регина, в принципе, здорова, думаю, Мегера через месяц максимум будет готовить ее на выписку. Как я поняла идти ей некуда и не к кому. От моей помощи она отказывается, потому как чужие люди ей уже "напомогали". Может сказать ей о том, что мы родственницы?
- Не думаю, что это хорошая идея. Ты ведь слышала о том, как играли ее судьбой родственники, вряд ли Регина обрадуется, а тем более доверится тебе. Нужно придумать что-то другое.
И Александра, буквально через пару дней, придумала.
***
Трудотерапия для выздоравливающих пациентов психиатрических клиник применялась с незапамятных времен. Пациенты обоих полов возились в саду и на приусадебном участке, убирали территорию парка, помогали санитаркам наводить порядок в палатах, выполняя самую грязную работу: уборку душевых и туалетов, стирку загаженного белья, которого было вдосталь: ведь человек, доведенный до состояния бессловесной амёбы, не может контролировать физиологические процессы. Далеко не каждый допускался к подобным работам, не каждый хотел их выполнять, да и не каждый мог.
Работы в саду только начинались. "Тихие" из мужского отделения белили известкой деревья и вскапывали клумбы. Конечно под надзором санитаров, курящих в сторонке и греющихся на мартовском солнышке, которое все жарче припекало днем. Уже начали выходить, совсем ненадолго, пациенты, которым врачами были рекомендованы и разрешены прогулки на свежем воздухе.
В стороне от всех, связанные поочередно веревкой, медленно и чинно, как гусята на водопое, прогуливались дети ... дети-пациенты... дети "шизики" и "дурбецалы" ... те, от которых уже давно отказались родители, те, с кем не смогли справиться педагоги интернатов... дети брошенные и отверженные.
Чтобы не утруждать себя лишний раз, хитрые санитарки пропускали веревку через рукава пальтишек, словно нанизывая на нее детей, одна брала за один конец, вторая за другой. Так и гуляли всем скопом. Ни отбежать, ни отвлечься, а санитаркам спокойнее, мало ли что придет на ум "недоделанным шизикам".
