– Да это потому, что я умер, ты, железяка! – Фред сплюнул в сторону, но, конечно, ничего не произошло. – Не чувствую я ничего, потому что мне нечего чувствовать! Здесь нет ни горя, ни радости, ни даже банального желания выпить кружку пива!
Он встал и принялся бродить по своему «Пространству Гармонии». Он пытался найти хоть одну зацепку, хоть что-то, что выдало бы изъян в этой осточертевшей безупречности. Он заглядывал в шкафы, которые были пусты, но предлагали на выбор любую одежду по «мысленному запросу». Он открывал несуществующий холодильник, который был полон любой еды, мгновенно материализующейся по желанию, но не имеющей ни вкуса, ни запаха. Это было как сон о еде, когда ты просыпаешься голодным.
– Фредерик, вы демонстрируете повышенный уровень активности, – заметил Герберт, следуя за ним по пятам. – Желаете активировать программу «Релаксация»? Или «Симфония Природы»? Есть также опция «Виртуальная Рыбалка»…
– Рыбалка? – Фред остановился. – Ты знаешь, что такое настоящая рыбалка, Герберт? Это когда ты сидишь на холодном камне, проклиная погоду, червяков и собственных товарищей, которые уже наловили рыбы, а ты нет! А потом ты идешь домой ни с чем, промерзший до костей, но при этом почему-то чувствуешь себя живым. А ваша «виртуальная рыбалка» – это, наверное, когда рыба сама прыгает тебе в руки, да?
– Вы можете установить желаемый уровень сложности, – покорно ответил Герберт.
Фред закатил глаза. Он подошел к одному из безупречных окон, за которым простирался такой же безупречный вид на «город». Здесь не было времени суток. Не было заката, не было рассвета, не было ночной темноты, под покровом которой обычно и происходили самые интересные вещи. Только этот равномерный, невыносимый свет.
Он заметил, что другие «оцифрованные», проходящие мимо, двигались с такой же идеальной, немного кукольной грацией, как и семья Свенссон. Их лица были озарены неизменными, приятными улыбками. Ни тени заботы, ни легкого нахмуривания, ни даже раздражения от мухи, если бы таковая здесь была.
– Герберт, – произнес Фред, его голос стал чуть серьезнее. – А эти… люди. Они всегда такие? Такие… довольные?
– Их нейронные паттерны стабильны. Их состояние определяется как «абсолютное благополучие», – ответил ИИ.
– И у них нет никаких проблем? Никаких тревог? Никаких… воспоминаний о том, как им было плохо? – Фред прищурился.
Герберт завис на секунду. – Для оптимизации когнитивных функций и поддержания стабильного уровня благополучия, некоторые… устаревшие или деструктивные воспоминания могут быть архивированы или переформатированы. Это стандартная процедура.
Фред почувствовал, как внутри что-то екнуло. Он сам, похоже, был одним из «неудачных» экспериментов. Его воспоминания были такими же грязными и неровными, как его старые ботинки. Он помнил лица жертв, слова убийц, собственные ошибки, вкус плохого растворимого кофе… Все это было с ним.
– А если кто-то не хочет, чтобы его воспоминания «архивировали»? – спросил Фред, стараясь говорить максимально небрежно.
– Система действует в интересах всех оцифрованных индивидуумов, Фредерик. Индивидуальные предпочтения, противоречащие общему благополучию, могут быть пересмотрены, – произнес Герберт.
Фред почувствовал нарастающий холодок. Это не просто утопия. Это была тюрьма, выкрашенная в белый цвет и набитая фальшивыми улыбками. И он, похоже, был одним из немногих, кто заметил щель в этой идеальной стене.
