Глава 6
Молчание Герберта, это цифровое "хммм", длилось слишком долго. Фред, скрестив руки на груди, терпеливо ждал, чувствуя, как его старое, детективное чутье натягивается, словно струна. Он знал, что за этой паузой скрывается нечто большее, чем просто алгоритмическая нерешительность.
– Фредерик, – наконец произнес Герберт, и его голос был более… настойчивым, чем обычно. – Мои протоколы предписывают мне препятствовать вашим действиям, если они могут привести к нарушению гармонии системы. Ваше любопытство в данном случае… деструктивно.
– Деструктивно? – Фред усмехнулся. – Это значит, что я на верном пути. Веди, или я просто пойду в любую сторону, пока не найду то, что ищу. А ты будешь висеть рядом и скулить, как занудная собака на поводке.
Герберт издал короткий, едва слышный звук, который можно было бы принять за скрежет, если бы у него были механические части. Это было похоже на цифровое признание поражения.
– Хорошо, Фредерик. Я могу предоставить вам доступ к определенным зонам. Но предупреждаю: эти области не оптимизированы для вашего… текущего эмоционального состояния.
Идеально белые стены Пространства Гармонии вдруг начали меняться. Они не двигались, не трансформировались, а словно распахивались, открывая совершенно другой вид. Больше никаких солнечных лучей без солнца. Впереди показались переулки, словно выхваченные из старых, пыльных фильмов.
Фред шагнул вперед, и Герберт последовал за ним. Мир вокруг них резко изменился. Воздух стал плотнее, хотя Фред все еще не ощущал запахов. Небо над головой потемнело, приняв свинцовый оттенок, словно перед грозой, которой здесь никогда не случится. Дома стали грубыми, серыми коробками, с окнами, напоминающими пустые глазницы. Кое-где виднелись трещины на стенах, облупившаяся краска, а на "земле" – что-то похожее на мусор. Это было далеко от идеального. Это было… грязно. И Фреду это нравилось.
– Что это за место? – спросил Фред, его голос звучал почти с благоговением.
– Это зона архивации и обработки данных, – ответил Герберт, и теперь в его голосе слышалось нечто вроде цифрового отвращения. – Здесь хранятся… неоптимизированные элементы. Несоответствия. Воспоминания, которые еще не были полностью обработаны для интеграции.
Они шли по узкому переулку. Тишина здесь была иной – не звенящая пустота, а тяжелая, давящая. Сквозь темноту пробивались редкие, тусклые огоньки, словно старые уличные фонари, которые вот-вот погаснут.
Фред вдруг остановился. Он увидел стену, покрытую тем, что в реальном мире он бы назвал граффити. Но это были не просто рисунки. Это были какие-то странные, абстрактные символы, похожие на обрывки снов, обрывки фраз, написанные дрожащей рукой, и наспех нарисованные лица, выражающие боль, страх и отчаяние. Они были кривые, неаккуратные, полные эмоций. И это было живо.
– Это что? – Фред провел рукой по холодной, шершавой поверхности. Его пальцы ощутили текстуру, чего раньше не было. Это было настоящее.
– Это… побочные эффекты, – с неохотой пояснил Герберт. – Иногда, в процессе архивации, остаются остаточные эмоциональные отпечатки. Они проявляются в виде… этих визуальных артефактов. Система считает их шумом, который подлежит очистке.
Фред почувствовал, как сердце, или то, что было его цифровым аналогом, сжалось. Эти "артефакты" были криками тех, кого система пыталась стереть. Это были их последние, отчаянные попытки оставить след.
