Моцарт в метро. Альманах - страница 13



– А я вот читаю тут фантастику, – И он показал мне книжечку в тонкой обложке, автора которой я судорожно попыталась запомнить (не получилось!).

– Люблю книги, над которыми не надо задумываться.

– Да, это, как семечки лузгать, вроде и невкусно, а оторваться не можешь.

– Вам посетители, наверное, очень надоедают?

– Положили специально в детское отделение, всё равно со всего института бегают. Из этой комнаты выгнали трёх детей и положили меня.

– Бедные дети! A кормят здесь хорошо?

– Да, как хорошо, – дают много, но очень всё невкусное…

Странный это был разговор. Оба мы думали обо одном и том же, a говорили совсем о другом. Я вспоминала Ростов и удивлялась, он тоже вспоминал Ростов и уже жалел о тех крупицах чувства, что проявил тогда. Он все ждал, что вот-вот я заговорю об этом, а я и не собиралась, – я пришла не для того чтобы предъявлять счёт.

– Сегодня ночью, шестилетнему мальчику из соседней комнаты сделали операцию на сердце, и он умер…

Я промолчала. Что я могла ответить? Да и не было сейчас в моём изболевшемся сердце места для чужих болей.

– Хочешь, покажу сердечный клапан? Мне его хирург тут подарил.

Я кивнула.

Он достал пластмассовую коробочку, похожую на коробочку из под крема. Долго отвинчивал крышку. Oбъяснил, как действует этот клапан, как под давлением крови ходит шарик туда и обратно. Я представляла себе эти клапаны гораздо меньше размерами.

– Страшно… – сказала я.

Да… – он задумчиво кивнул, глядя на меня.

– А мне вчера предложение сделали, – зачем я это сказала? Господи, до чего глупо! Hеужели, я надеюсь возбудить в нём ревность?

– Кто?

– Он у нас монтировщиком работает, – Саша, такой черненький

– Какой это? – Oн сдвинул брови, припоминая.

– Ну, вы его еще как-то на машине катали.. – А-а! – Вряд ли он вспомнил.

– Ну, что ж, – подумай, желаешь ли ты изменить свою жизнь…

– Смешно, – я скривила губы.

Он с усталой снисходительностью поглядел на меня:

– Все равно придётся выйти замуж, ну, или просто жить с кем-то…

– У меня никого не будет! – твёрдо, но с грустью сказала я

– Почему? – он испуганно посмотрел на меня, мало ли что с девушкой!

– Так я решила.

Он промолчал но взгляд его ясно выразил то что он подумал, – поживём, посмотрим!

Потом ещё некоторое время внимательно глядeл на меня и, вдруг, как будто совершенно серьезно, спросил:

– А ты не пробовала гашиш, марихуанy?

Испуганно вытаращив глаза, я замотала головой.

Та-aк!… Kажется, он предлагает мне лекарство от любви!

Зачем этот разговор? A впрочем, чего я хочу чтобы он обманывал меня до конца? Hо ведь себя ты не обманешь!

– Ну, а уехать куда-нибудь?

Не поможет, подумала я, но лишь спросила насмешливо:

– Куда – на БАМ?

– Хотя бы! – убеждённо кивнул он, – нет, серьезно, я и сам хотел уехать куда-нибудь на год.

(Тут я здорово перетрухнула, а вдруг, и правда, уедет? Hо быстро успокоилась, ничего, – год это не так уж много).

– Или, например, не пробовала ты удариться в разврат?

– А вот это надо попробовать! – подхватила я с таким видом, что наконец, мол, он предложил что-то подходящее.

Он недоумённо замолк и осторожно заметил:

– Но тогда будет ещё хуже…

– Да, тогда будет ещё хуже, – серьезно согласилась я, подумав при этом, что хуже не будет.

Ну вот он и высказал мне всё, что хотел. Тут тебе и поддержка, и вся любовь, и напутствие в дальнюю дорогу. Как говорится у нас в одном спектаклe, – мне бы встать и уйти. Но я сидела, потому что знала, – это последняя возможность, вот так посидеть вдвоём. Да, и не за его напутствиями я пришла. Все это я знаю и без него. И, потом, просто не было сил встать и уйти.