Модели культуры - страница 4

Работа с живыми культурами вызвала повышенный интерес к целостности каждой культуры. Все больше и больше ощущается, что ни одна черта культуры не может быть понята в отрыве от общей картины. Попытка представить себе всю культуру как управляемую одним набором условий не решила проблемы. Чисто антропо-географический, экономический или, иначе говоря, формалистический подход, казалось, давал искаженные картины.

Желание постичь смысл культуры в целом обязывает нас рассматривать описания стандартизированного поведения лишь как ступеньку, ведущую к другим вопросам. Мы должны понять человека как живущего в своей культуре, а культуру – как живущую в индивидах. Интерес к этим социально-психологическим проблемам ни в коей мере не противостоит историческому подходу. Напротив, он выявляет динамические процессы, активно протекавшие в культурных изменениях, и позволяет оценить данные, полученные в результате детального сравнения родственных культур.

В силу характера материала проблема культурной жизни часто предстает как проблема взаимосвязи между различными аспектами культуры. В некоторых случаях такое исследование позволяет лучше оценить интенсивность или отсутствие интеграции культуры. Оно четко выявляет формы интеграции в различных типах культуры, которые доказывают, что отношения между различными аспектами культуры следуют самым разнообразным моделям и не поддаются обобщениям. Однако она редко и лишь косвенно приводит к пониманию отношений между личностью и культурой.

Для этого необходимо глубокое проникновение в гений культуры, знание установок, управляющих индивидуальным и групповым поведением. Д-р Бенедикт называет этос культуры ее конфигурацией. В настоящем томе автор поставила перед нами эту проблему и проиллюстрировала ее на примере трех культур, каждая из которых пронизана одной господствующей идеей. Подход этот отличается от так называемого функционального подхода к социальным явлениям, поскольку он скорее направлен на выявление фундаментальных установок, чем на описание функциональных отношений между культурными единицами. Он не может быть назван историческим лишь постольку, поскольку общая конфигурация, пока она сохраняется, ограничивает направления изменений, которые остаются ей подвластными. По сравнению с изменениями содержания культуры конфигурация часто обладает удивительным постоянством.

Как отмечает автор, не всякая культура отличается господствующим характером, но представляется вероятным, что чем глубже мы узнаем культурные импульсы, которые приводят в действие поведение индивида, тем больше мы обнаружим, что преобладают определенные регуляторы эмоций, определенные идеалы поведения, которые объясняют то, что кажется нам ненормальным, если смотреть с точки зрения традиций нашей цивилизации. Относительность того, что считается социальным или асоциальным, нормальным или ненормальным, предстает в новом свете.

Исключительные случаи, выбранные автором, проясняют важность проблемы.

Франц Боас

(пер. В.И. Фролова)

Три первобытных народа, описанные в этом томе, были выбраны, потому что знания об этих племенах сравнительно полны и удовлетворительны, и поскольку мне удалось пополнить опубликованные описания после многочисленных дискуссий с этнологами-полевиками, которые жили в тесном контакте с этими народами и подготовили авторитетные описания рассматриваемых племен. Несколько летних сезонов я сама прожила в пуэбло Зуни и среди некоторых соседних племен, которые использовались мною, дабы подчеркнуть контраст с культурой пуэбло. Я в большом долгу перед доктором Рут Л. Банзл, которая выучила язык зуни и чьи описания зуни и сборники текстов являются лучшими из всех доступных исследований пуэбло. Описанием Добу я обязана бесценной монографии доктора Рео Ф. Форчуна «Колдуны Добу», как и многим восхитительным беседам с ним. По Северо-западному побережью Америки я использовала не только публикации текстов и детальные компиляции, рисующие жизнь квакиутль, принадлежащие профессору Францу Боасу, но и его до сих пор неопубликованные материалы, а также его проницательные комментарии к результатам собственного опыта пребывания на Северо-западном побережье, длившегося более сорока лет.