Губы панциря дрогнули в намеке на улыбку, глаза неожиданно потеплели:
– «В». Я учился в «В». И до сих пор общаюсь почти со всеми в фейсбуке. А в прошлом году был на встрече выпускников… Но даже если не так, – голубизна его глаз внезапно покрылась ледком, – у меня бы точно сложилось особое отношение к парню, по делу которого я проходил одним из основных свидетелей.
Слова полицейского ударили меня под дых. Несколько мгновений я сидела, тупо пялясь на стопку пластиковых стаканчиков, и беззвучно шевелила губами, отыскивая потерянные слова.
Ну, конечно. Первое, что они сделали – это пробили CPR номер[8]Дэвида по своей базе.
– Я даже не выступала в суде, – пробормотала я. – Мои показания сняли на видео.
– Потому что вам на тот момент еще не исполнилось пятнадцати лет, – кивнула въедливая Ребекка.
Наверное, она в полиции новичок, вот и рвет жопу на службе.
А дальше на меня посыпались вопросы:
– Вы поддерживали связь с Дэвидом после суда?
– Нет.
– Вы знаете, где он может сейчас находиться?
– Нет!
– Какие отношения вас связывают?
– Кто, по вашему мнению, мог бы желать Дэвиду зла?
Тут я не выдержала и взорвалась:
– Да кто угодно! Он же селебрити. Знаете, сколько у него фанатов только в инстаграме? И какие психи ему там пишут?
– Вы же только что говорили, что не следили за жизнью Дэвида после того, как ему вынесли приговор? – Ребекка с рвением молодой легавой решила подловить меня на слове.
Пришлось, скрепя сердце, объяснить копам про инсту и даже показать комментарии горячо желающих забеременеть от Шторма девиц.
– Можно? – Панцирша поколдовала над моим мобильником: то ли отправила себе скриншот, то ли поделилась аккаунтом модели.
Аллан по старинке пометил что-то в небольшом блокноте с потрепанной обложкой.
– Шторму угрожали? – перехватил он инициативу.
Я пожала плечами:
– Возможно. – И поделилась своими мыслями по поводу удаленных Дэвидом фотографий и его временного отсутствия в «Инстаграме».
Копы снова обменялись непроницаемыми взглядами.
– Вы подозреваете кого-то конкретного? – посмотрел на меня Аллан. – Быть может, за угрозами стоял кто-то из прошлого Шторма?
– Все-таки не у всех за плечами имеется судимость и приговор к бессрочному психиатрическому лечению, – прибавила, сверкнув глазами, Ребекка.
Я отплатила той же монетой и облокотилась на стол.
– Приговор ведь давно пересмотрен, так? Дэвид здоров. Иначе его бы не выписали.
– У любого может случиться рецидив, – скривила нетронутые помадой губы панцирша.
– А что, кто-то еще умер? – ляпнула я и тут же пожалела об этом.
История повторяется. Я снова становлюсь для Дэвида прекрасным адвокатом.
Коллега Ребекки только головой покачал:
– Давайте не будем заниматься домыслами. Сосредоточимся на том, что нам известно. Мы разговаривали с аэропортом Каструп. Дэвид прошел паспортный контроль восемнадцатого января в десять тридцать два утра. Затем его кредитка засветилась при билетном контроле в скором поезде Копенгаген – Фредерисия. Во Фредерисии Дэвид должен был пересесть в региональный поезд до Хольстеда. Но пассажир с его данными билетный контроль в тот день не проходил. Впрочем, как и в последующие дни, – подытожил Аллан, сверля меня взглядом.
Я машинально сжала сплетенные пальцы. Значит, Дэвид все же прилетел в Данию. И даже доехал до Фредерисии. А оттуда до Хольстеда рукой подать. Немыслимо!
– Может, кредиткой Дэвида воспользовался другой человек? – предположила я. – Ну, может, его ограбили в аэропорту или на вокзале.
