Я не верю в Бога, но считаю, что какие-то высшие силы все же существуют, и вот тому подтверждение: стоило мне вспомнить о родителях Эмиля, как за дверью завозились, зашаркали, и тяжелая створка толкнула меня в спину. Парень мгновенно отскочил от меня на метр, полотенце укрыло голые плечи.
– Пап? Привет. – Я уже поняла, что идеальная улыбка Эмиля была фальшивой насквозь. – А к нам вот тут соседская девочка зашла. Передать домашку для Дэвида.
Бульдог, наверно только что вернувшийся с работы, буркнул в мою сторону что-то, что с натяжкой можно было принять за приветствие. Он тяжело потопал вглубь дома, тесня своей тушей Эмиля и рокоча:
– Сюзанна! Сюзанна, черт бы тебя побрал! У тебя под носом сын голый с какой-то девкой обжимается, а ты зад от дивана оторвать не можешь!
Представь себе, дорогой дневник! Этот старый козел так и сказал: «С какой-то девкой!»
Меня бросило в жар, я с трудом нащупала ручку двери дрожащими пальцами и положила несчастный листок на приткнувшийся у стены столик для перчаток.
– Это для Дэвида. Передай ему, пожалуйста.
Тридцать метров, отделявшие крыльцо Винтермарков от нашего, я проскочила за секунду: даже не чувствовала, как ноги касаются земли. Захлопнув за собой дверь, я привалилась к ней всем телом, будто Эмиль с папашей гнались за мной по засыпанной листьями дорожке. Кровь бешено пульсировала в горле, колени тряслись, перед глазами мелькали темные пятна. В таком состоянии меня и обнаружил папа, забредший в коридор с ключом от почтового ящика.
– Чили, золотце, нельзя же так хлопать дверью. Дом уже старый, штукатурка со стен сып… Что это с тобой? – Он подвинул на переносицу сползшие на кончик носа очки и поспешил ко мне, запнувшись о выступающую половицу. – Малыш, на тебе лица нет! – Папины большие теплые руки легли мне на плечи, легонько сжали, и я не выдержала.
– Крыса! – выпалила я первое, что пришло в голову, и уткнулась в уютно пахнущий трубочным табаком и книгами пиджак. – Я увидела в саду огромную мерзкую крысу. Она бросилась ко мне, и… и… – От необходимости продолжать меня избавили рыдания.
– Крыса? – Папа крепко-крепко прижал меня к себе, в голосе его прозвучали беспокойство и недоумение. – Господи, откуда тут крысы? Она тебя укусила?
Я провыла что-то нечленораздельное, возя мокрым носом по вельветовому лацкану. Пока папа успокаивал меня, гладя по спине и обещая вызвать службу по борьбе с вредителями из муниципалитета, я почему-то думала о Дэвиде.
Окажется ли запертая дверь для него достаточной защитой от крыс?
– Да на этих ублюдков в суд мало подать!
Тонкие ноздри Крис раздувались, она в гневе вышагивала из стороны в сторону перед диваном, на котором сидела я – укутанная пледом и с огромной чашкой какао в руках. Пирсинг в виде бриллиантика, который подруга вставила в нос в прошлом году, поблескивал, когда на него падали лучи солнца из окна. Крохотные вспышки зачаровывали, и я старалась не отводить взгляд от блестящего камушка. Так проще было не думать о том, что недавно произошло, отгонять свинцовые мысли на самый краешек сознания, чтобы они не проломили тонкий лед реальности, поддерживающий меня на поверхности.
– Подумать только! – продолжала разоряться Кристина, энергично размахивая руками. – Мало того, что эти сволочи приперлись в учебное заведение среди бела дня, оторвали студентку от занятий и допрашивали как последнюю уголовницу. Так они ее еще до припадка довели!
