Кабинет в пастельных тонах расплылся за пеленой слез. Кажется, после сегодняшней сессии Марианне придется снова закупать бумажные салфетки.
– Вы думаете, Дэвид?.. – Боже, как жалко это звучит сквозь всхлипывания! Будто в какой-то малобюджетной мелодраме. – Думаете, он все еще?..
– Не знаю, – прозвучал голос из-за радуги, распустившейся на мокрых ресницах. – А вам хотелось бы узнать?
Я замерла в нерешительности.
– Понимаете, ваш гнев на Дэвида совершенно естественен. Любой бы на вашем месте разозлился. Даже пришел в ярость. Но вы не могли дать выход вашим чувствам, боясь ранить мальчика, который и так уже был весь изранен. Вы носили все в себе. И гнев стал пожирать вас изнутри, призвав на помощь союзников – страх, вечный страх за Дэвида и чувство вины. К счастью, мудрое тело решило все за вас. Механизм защиты пришел в действие и оттеснил все связанные с Дэвидом травматичные воспоминания в подсознание. Вы жили так, будто соседский мальчик действительно умер. Даже сейчас вам проще смириться с мыслью о его смерти, чем с тем фактом, что Дэвид жив и что новая встреча с ним – не фантазия, а потенциальная реальность… Итак, скажите, Чили.
Ресницы высохли, и я снова увидела спокойный, сосредоточенный взгляд Марианны.
– Вы бы хотели увидеться с Дэвидом?
Я опустила глаза. Подушечка большого пальца потерла царапины, складывающиеся в подобие песочных часов. Руна «дагаз», руна Бальдера, светлого бога, говорила: «Свет укажет путь».
– Да, – тихо кивнула я. – Только для этого мне придется его найти.
Стукачей у нас нет
Одиннадцать лет назад
8 ноября
Катрина с Аней давно звали меня в клуб. Молодежный клуб при школе у нас открыт три раза в неделю, с шести до девяти вечера. В Дыр-тауне нет других развлечений, и он стал естественным центром тусовки тинейджеров, начиная с шестого класса – мелочь младше двенадцати туда не пускают. Теперь, когда погода не позволяла проводить время на улице, клуб наверняка был набит битком.
Честно говоря, особого желания приобщиться к местной молодежной культуре я не испытывала. Но я ведь уже однажды продинамила подруг с пати у Тобиаса. И если бы снова отказалась, это выглядело бы так, будто я не хочу иметь с ними ничего общего. К тому же клуб казался мне лучшей альтернативой: там уж точно не распивают спиртное. В баре можно было купить разве что лимонад и чипсы с попкорном. Об этом рассказали девчонки. Да и первых три пробных посещения обошлись бы мне, вернее папе, совершенно бесплатно.
Единственное, чего мне оставалось опасаться – это встречи с Эмилем. После эпизода в кабинете самоподготовки я старалась не попадаться ему на глаза. Не знаю точно, чего боялась. Просто каждый раз, когда видела его атлетичную фигуру в школьном коридоре, в животе у меня все завязывалось узлом и я снова ощущала на щеке прикосновение его жестких пальцев.
Впрочем, Кэт заверила меня, что девятиклассники в клуб почти не ходят, не считая нескольких задротов, которые режутся в «Каунтер страйк» в компьютерном зале. Типа не круто зависать в месте, где в каждом углу торчит воспитатель или любопытный шестиклашка. Хотя педагогов в клубе работает всего три, причем один из них – практикант. Это мне тоже девчонки рассказали.
Они зашли за мной в шесть, и мы покатили на великах через спускающиеся на городок сумерки. По пути я почему-то думала о Монстрике. Ходит ли он в клуб? Хотя вряд ли ему там были бы рады. Так что, скорее всего, нет. Чем тогда он занимается долгими дыртаунскими вечерами? Сидит за уроками? Читает? Слушает Эминема? Да, это было бы на него похоже.
