Мои невероятные друзья – птицы - страница 9

Ко мне прилетели настоящие певчие птицы. Для придания пущей интриги моему повествованию сообщу, что до той весны, когда всё случилось, о птицах я имел среднестатистическое представление, попросту говоря, практически не имел никакого. Певцы поразили, увлекли, восхитили.

Наблюдая и слушая своих крылатых поселенцев, часто вспоминал моего тестя Николая Фёдоровича. Он знал многих птиц – различал их по внешнему виду, по песне. Легко находил птичьи гнёзда, по устройству гнезда, по яичкам определял, чьё же обиталище неожиданно отыскалось. Такой вот божий дар. Ему бы орнитологом быть, но служил он на железной дороге связистом. В войну семнадцатилетним пареньком ушёл в родные псковские леса партизанить, потом воевал в регулярной Красной армии разведчиком. Демобилизовался избитый минными осколками, с тяжёлым ранением в живот. Чудом выжил – стараниями жены Валентины Алексеевны. Не до учёбы было.

Николай Фёдорович и мне частенько показывал и называл птиц во время наших блужданий по его заветным грибным местам. Чувствовалось, что очень хотелось ему с кем-нибудь поделиться своими знаниями, рассказать о своей сердечной увлечённости. Да только разве различишь в густой листве птичку-невеличку – издали они все казались как воробьи. Знания тестя мне, городскому жителю, представлялись удивительными, вызывали лёгкую зависть, однако в душу мою птицы по-настоящему так и не торкнулись, – оттого, возможно, что не было случая вблизи разглядеть красоту скромных пернатых.

Но, как видно, страсть, владевшая Николаем Фёдоровичем, не могла так просто исчезнуть, и то ли по наследству, то ли ещё по каким-то причинам в мою судьбу голосистые птахи ворвались сами, да ещё и красавцами оказались расписными, разряженными. Я воспользовался таким роскошным птичьим подарком: с помощью фотоаппарата и бинокля со временем всё-таки заглянул в скрытный, недоверчивый птичий мир.

Первой на участке появилась птичка, которую я поначалу едва не принял за воробья. К тому году, наконец, повзрослела, раздалась кружевным шатром желтокорая ива. Длинные тонкие веточки поникли до самой земли. Около ствола образовалось уютное место отдыха, закрытое со всех сторон и от взгляда, и от назойливого летнего солнца. Ива цвела золотистыми прядями. Я и не подозревал, как обворожительно она пахнет. Проходил мимо и застыл, поражённый.

Раздвинув полог, который образовали длинные плакучие ветви, заглянул внутрь – а я не один: сладковатый медвяный дух привлёк много чёрных, напоминающих мух насекомых. Они наслаждались. Хмельные от вкуса нектара и запаха эфирных масел, медленно и лениво облетали изящные желтоватые серёжки, висящие на тонких прутиках внутри плакучего дерева. Между соцветиями уже распускались молодые листья и приветливо колыхались под лёгким ветерком, отбрасывая в наклонных лучах утреннего солнца серебристые блики со своей нижней поверхности.

И здесь же сидела крошечная, чуть мельче воробья, пичуга с синим пятнышком на груди, готовилась к броску за добычей. Мгновение – и она уже на соседней веточке, а в клюве завтрак – на лету схваченное поперёк туловища большое, кажется, шире птичьей головы насекомое, которое птаха очень ловко, одним только клювом, в несколько приёмов перехватывала и глотала. Затем снова готовилась к прыжку.

Солист садового хора

Птичка только что завершила длинное и опасное путешествие из тёплых южных пределов, спешила восстановить силы. Она видела, не могла не видеть меня, с восторгом и удивлением на неё смотревшего, но не нашла в себе сил покинуть обеденный стол, богато накрытый столь аппетитными насекомыми. Да и должна была почувствовать, что от меня не исходит ничего враждебного, вот и не улетела, а ведь протяни я руку – достал бы. Чтобы не мешать пичуге охотиться, пришлось осторожно поправить ивовые занавески и удалиться.