Мои руки выглядели как прежде, одежда была запачкана, но такой, какой я её помнил. На руке виднелись часы отца, даже кольцо на месте, в карманах немного денег и документы. Тот, кто меня убил, определенно ничего не украл. Хотя на секунду мне подумалось, будто с чудесным возвращением к жизни мне поручили некий стартовый капитал. Как бы то ни было, я конечно же решил его освоить.
На улице, которая в веренице эпизодов памяти чудом вспомнилась, был магазин часов, куда я уже однажды приходил за помощью. Тогда, после переезда из родительского дома и порушенных мечт, мне нужна была работа.
В то время, выглядев пожухлым и осунувшимся, я бесцельно бродил по улицам маленького городка, который после деревни казался мне невероятно огромным. Люди сновали мимо, будто муравьи, которых в детстве я направлял палкой, преграждая путь с одной стороны и чертя лунки с другой. Мир казался чужим и холодным, и, даже среди абсолютно незнакомых лиц, мне чудилось, будто все наблюдали за мной, предвкушая очередные падения. Под ногами послышался хруст и, приподняв ногу, я увидел карманные часы с огромной трещиной на циферблате и, почему-то, без стрелок. Я поднял их, отряхнул от сухой грязи и побрёл дальше в прострации, держа находку в руке.
В конце улицы я врезался носом в витрину часового магазина и очнулся от мыслей. Посмотрев на поломанные часы, я, всё так же не имея чёткого плана действий, зашёл внутрь, чтобы просто отдать то, что, как мне казалось, им и принадлежало. Но милейшего вида седовласый мужчина, оглядев мои потрёпанные годами одежды, улыбнулся и, приметив во мне не местного, пригласил выпить чаю, а после долгой истории жизни предложил и работу.
Меня взяли помощником часовщика, хоть я и не любил эти ритмичные постукивания, что всегда вызывают подспудную тревогу. Тем не менее именно обитель времени я тогда избрал своим приютом, спасаясь от неудач.
Сейчас же, я лишь продал свои часы, доставшиеся отцу от его отца и имеющие немалую ценность, как когда-то мне говорил часовой мастер.
– Может и кольцо продадите, сэр? – поинтересовался старик, трясущейся рукой указывая на перстень с большим красным камнем.
Я погладил его соседствующим указательным пальцем и ответил:
– Нет, оно не продаётся.
Он, к слову, меня не узнал и обращался с лобызанием как к дорогому клиенту, чья глупость могла заметно обогатить его, и лишь изредка косился на грязные одежды, что были весьма нередки среди рабочих любого города. Я объяснил, что попал в аварию, и мне нужны были средства для возвращения домой. А в витрине увидел лицо, вроде бы моё, а вроде и нет, сложно было сказать точно, не так часто я смотрел на себя и, как будто позабыл собственные черты.
Впрочем, прошлой жизни для меня отныне не существовало, и я вполне был готов попрощаться не только со своей семьёй и прожитым опытом, но и со своим лицом.
Прощаться с любимой вещицей было нелегко, но начинать что-то, не имея ни гроша в кармане, особенно если это нечто монументальное: новая жизнь или дело – ещё труднее. Всегда приходится одалживать, принимать помощь, продавать воспоминания, но, с другой стороны, может то, что у тебя сейчас имеется, и должно приближать тебя к цели, и стоит не пренебрегать возможностями. Ведь люди рождаются и умирают во имя новой жизни и продолжения старой, что уж говорить про вещи, и уж тем более деньги.
Жизнь без излишеств научила меня замечать чуть больше, чем просто предметы и их практическая польза, чувствовать краски ярче и не распыляться на видимости, оттого с любыми вещами я обращался довольно аккуратно, тем более с ценностями, и, получив деньги, сразу же обзавёлся приличной одеждой, отложив остальное на жизнь и дорогу. За часы удалось выручить кругленькую сумму, что дало возможность расправить плечи и немного потоптаться на месте.
