– «Да, другая…, одним словом, Олыпины!» — согласился с матерью Платон, про себя загадочно улыбаясь.
– «И ты, когда женишься, тоже наверно не будешь со мной разговаривать?!».
– «Ну, почему же? Да и когда это будет?! И потом, мне всегда было приятно тебе и папе рассказывать о моих делах, особенно об успехах!».
– «Да! Ты у нас большой любитель похвастаться!».
– «Мам! А перед кем мне ещё хвалиться, как не перед ближними родственниками и друзьями?!».
– «Да, ты прав! Иначе это будет бахвальство! И кто-нибудь из завистников непременно сглазит твой успех?!».
– «А я в сглазы не верю! Это сам человек виноват! Зазнаётся и перестает работать, как надо! Вот успех и ускользает от него, уходит к другому – старающемуся!».
– «Может быть, может быть? Но насчёт сглаза ты не прав! Они разные бывают! О некоторых ты даже никогда и не узнаешь, а они есть! Не раз проверено!».
– Не, мам! Уж, извини, а с тобой вместе жить я, скорее всего, не смогу!? Во всяком случае, долго!? Я же тебе как-то давно говорил об этом?! – молча про себя, всё ещё говорил с матерью Платон, уходя спать.
А на работе его ждали неспешные хлопоты с обустройством их нового участка и домашние институтские занятия, в частности решения примеров по математике, что он любил делать именно на работе в кабинете начальника.
Познакомиться с создающимся участком Д.И. Макарычева в этот день пришли две молодые женщины – инженеры-металловеды из лаборатории магнитных материалов Валерия Кроликова. Это была симпатичная кареглазая брюнетка – дочь генерала – Татьяна Покровская и её коллега-подруга – страшноватая на лицо, но фигуристо-рельефная, шикарная кареглазая блондинка Наташа. Платон их увидел, возвратившись с обеда, когда в одиночестве дежуривший на участке Валера Панов, расплывался в улыбке, проводя для них экскурсию. Поэтому Платон поначалу и удивился, увидев их здесь и впервые с ними поздоровавшись. Он их видел и ранее, когда эти две незамужние и в полном соку молодые женщины в обеденный перерыв дефилировали от шестнадцатого корпуса мимо двадцать четвёртого, в котором работал почти весь цвет мужского интеллекта ЦКБМ. Но изредка компанию им составлял лишь один их товарищ по институту – рыжий и толстозадый нарцисс Евгений Зайцев, больше любивший женское общество, нежели мужское, и пытавшийся походить на молодого Фридриха Энгельса.
– «А вот и наш красавчик гений пришёл! – с облегчением посмотрел Панов на входящего Кочета – Платон! Эти девушки к… тебе!» – неожиданно пошутил он, разошедшийся от неожиданно долгого внимания к себе со стороны красивых женщин.
– И чего это ты, дурачок, перед старшими тебя по возрасту красавицами бисер мечешь?! Ведь ясно, что не ко мне и не к тебе они пришли!? – мелькнуло несколько ревнивое в голове Кочета.
– «А я подумал, что это ты опять кого-то закадрил?!» – по инерции и не к месту пошутил он, в итоге вгоняя в краску всех, даже себя.
– «Извините! – поначалу обнадёжил он женщин своими манерами – А вы, наверно, к Дмитрию Ивановичу?!».
– «Да, нет! Дмитрий Иванович нам уже рассказывал! Мы теперь решили сами посмотреть! Нам ведь придётся вести всё технологическое сопровождение!» – объяснила Татьяна.
– «А-а! Понятно!» – протянул Платон, переводя и задерживая свой плотоядный взгляд на вызывающих формах Наташи, что обе женщины заметили.
– «Валер, спасибо вам за рассказ и показ! – обратилась Татьяна к Панову
