И, только налетев на нее грудью, он почувствовал, что сеть и мягка, и крепка, – будто тугим ветерком повеяло ему навстречу.
Несообразительная самка закудахтала, задергалась в предчувствии удара сверху, хотела было юркнуть в сторону, но из-под серых зернышек вынырнула красная нить один ее конец туго обмотал лапку птицы-жертвы, другой же оказался привязанным к метелке, натянулась так резко, что стебли чуть из земли не выдернулись.
Самка застучала беспомощно крыльями, вся распласталась, затрепыхалась.
И тут-то молодой тынар настиг ее, все четыре когтя левой лапы разом вонзились в мякоть, задний коготь правой уже очерчивал в воздухе дугу, чтобы полоснуть жертву под горлом, но… не вышло.
Будто задний этот коготь зацепился за что-то, за какое-то препятствие.
Обычно он легко разрывал живую ткань, нанося глубокую, смертельную рану.
Сейчас было не так.
Подобного с соколиком не случалось.
Он не испугался.
Нет, он изготовился тут же взлететь – подальше от этого странного места… вверху безопасно, оттуда можно и осмотреться.
Он рванулся, но что-то мешало ему взлететь, что-то держало его крылья.
А тут еще эта незнакомка, похожая на самку фазана, стараясь вырваться, протащила его, распластанная, чуть вперед, и вдруг с двух сторон сверху упали два столбика-жердочки и, густая мягкая сеть накрыла обеих птиц.
Как жаль, что не смог он полоснуть задним когтем эту глупую самку.
Но все равно отпускать ее он не собирался.
Будет держать одной лапой до тех пор, пока не добьет…
Но, когда их обоих опутала сеть, соколенок, как всегда, при опасности – притих и замер.
Что это такое?
Как же так?
Бывало ли у соколов, у соколов когда-нибудь так, чтобы поверх крыльев по всему телу, будто налипло какое-то, и столь большое, чужеродное?
Он весь подобрался, хотел было взметнуться вверх, но запутавшиеся в сети крылья не послушались его, одеревенели.
Молодой тынар немножко оторвался от земли.
Это говорило о его силе, но вслед за ним поднялось множество мелких ниточек и даже большая сухая палка.
Этот груз оказался уже не под силу соколику.
Охотник свалился наземь, потеряв несколько мелких перьев.
Как же так?
Что же такое с ним?
Он снова рванулся, пытаясь взлететь.
Но неожиданно метнулась в сторону самка в его когтях и опять поволокла его за собой по траве.
Молодому соколу почудилось, что всему виной эта глупая незнакомая птица, несколько похожая на самку фазана.
Если ее отпустить, он станет свободным?
Сделав усилие над собой, он даже хотел было разжать левую лапу, но преодолел себя.
По закону ловчих – не полагается выпускать из когтей схваченную добычу.
Пусть даже ее у тебя будут вырывать вместе с когтями и цевкой.
У сокола одно правило – побеждать.
Или умереть.
Согласиться же на поражение могут только бестолковые, не истинные соколы.
Так и держал он левой лапой добычу, хотя незнакомая птица беспрестанно билась, металась из стороны в сторону, истошно кричала, пока последние силы не оставили ее.
Но и молодой тынар, хотя и успокоился немного, рвался напрасно: мягкая сеть сковала крылья, распахнутые, будто он сушил их после купания на легком ветерке.
Ни сложить их, ни взмахнуть ими он не мог.
А стоило ему потянуть одну тоненькую веревочку – она зацепилась за средний коготь правой лапы, как мягкие ниточки превратились в острые длинные прутья, которые надавили ему на спину столь крепко, что от острой боли он был вынужден сразу же расслабить коготь, вернуть нить в прежнее положение.
