Когда я слово в слово пересказал то, что случилось с Мартином, в Зале круглого стола повисла тишина. Конечно, я умолчал о том, что в освобождении Мауи был виноват я, а не тилацин. Но, кажется, даже если бы я об этом сказал, никто бы на меня не обозлился. В Обществе вообще удивительно спокойно отреагировали на смерть зверя, которого они знали бесконечно долго. Будто бы им всем было плевать на моего мёртвого наставника…
Единственными, кто отреагировал очевидно болезненно были Зефир и Памперо. Но если первый, стоило мне закончить, просто молча и злобно встал и вышел прочь из зала, ничего никому не сказав. То вот вторая абсолютно лишилась лица и, будучи обыденно довольно подвижной, замерла. Их мир, очевидно, сломался с этой смертью в точности, как и мой. И от того безразличие остальных было ещё более шокирующим для меня.
Мартин сделал для общества так много. Он уничтожил Ванджина, дал Обществу безграничную власть, а оно даже слезинки по нему не пролило. Либеччо и его подпевала Санта-Анна, и вовсе практически светились от счастья. В абсолюте своём беспощадного и садистского счастья. Собственно, владыка Северной Америки и был первым, кто заговорил после моего рассказа:
– Значит, нас снова тринадцать. Славно! – сказал Либеччо, – Люблю, когда традиции восстанавливают сами себя. – даже в такой ситуации ужасный волк решил уязвить решение Мартина о принятии неофита.
– Вы что все, не понимаете? Там ваш древний враг на свободе! – крикнул я, – Он Австера на атомы разложил!
– И-и-и? – протянула Санта-Анна, – Ты видел, как рванул за ним Зефир? Он наверняка справится и сам. Если уж ДАЖЕ наш говорливый тилацин смог запереть этого древнего ублюдка, так уж и озлобленный опоссум справится. А нам уж точно нечего боятся! – когуар очевидно не тревожилась по поводу побега.
– Верно, – подтвердил её слова Либеччо, – у нас есть вопросы и по важнее. Вернее, они внезапно возникли. Очевидно, что хлопоты Мартина ты, лисёнок, свалишь на себя. А вот его преференции надо бы и поделить, как жирного гуся…
– Можно мне кусочек Польши? – спросил Борей, в предвкушении назревавшей делёжки, цокнувший клювом.
– А я бы не отказалась от… – поддержала было ворона Нот, однако была прервана ворвавшейся в диалог патагонкой.
– Прекратите! – встряла Памперо, – Во-первых, вы делите шкуру неубитого медведя…
– Как это «неубитого»?! – возмутился Вань Шень, – Мартин мёртв, нельзя же оставлять его территории без хозяина!
– А вот так. У них есть хозяин. – козочка была твёрда в своих словах, – Наследник Австера – Феликс. Никто другой эту ношу не понесёт. Всем ясно?
– Ну Феликс не то, чтобы из наших, вообще его можно и того… – подал было снова голос Борей, но тут же был осажен грозным взглядом козочки.
– А тебе можно и клюв сломать за такие разговоры! Хотите поспорить и претендовать на чужое добро? Хорошо, но придётся прободаться со мной.
– Памперо, пожалуйста… – неожиданно примирительно выступила Пиники.
– Ты не меня проси успокоиться, а вот этих стервятников, пирующих на свежей могиле! При Мартине вы не смели и косо посмотреть в сторону того, что было его по праву. Вот и сейчас пасть не разевайте. Рискуете откусить больше проблем, чем сможете проглотить.
– Ладно, чёрт с тобой! – отмахнулся Либеччо, – Пусть забирает. Однако, я напомню, что это МОЯ эпоха и Я здесь всё ещё главный. Так что я имею право выставить условие, как считаешь?
