Мне повезло быть первой из тех, кто позже сформирует Общество. Так что я могла видеть, какой путь проходили остальные его члены. Как они страдали и какую цену платили. Не все конечно. Либеччо вот, всегда напоминал мне тех жрецов, что вырезали мои шрамы. Он выделялся среди прочих членов Общества тем, что не платил цену свободы сам. Волк искупал её чужой кровью. Галлонами чужой крови.
В основном она принадлежала врагам его племени. Пленников поднимали на вершину пирамиды, он разрезал им грудную клетку, доставал сердце, а потом пожирал его, будто чёртово яблоко.
Воевали его люди много, так что и сердец он сожрал добрую тонну. А потом получил своё проклятие, чтобы было кому представлять его кровожадный народ. И это казалось мне абсолютно несправедливым. Более того, вечно используя чужие страдания, Либеччо будто бы в итоге и не далеко ушёл от самого обычного человека. У него не было никакого перерождения, не было жертвы, и именно поэтому с безграничной властью он стал столь отвратителен.
Вот взять тот же напалм. Адская штука, которую практически невозможно затушить. Он липнет к одежде, может гореть на воде и вообще доставляет кучу страданий тому, на кого сбрасывается. Кто, кроме того, кто сам никогда не горел и не испытывал подобных мук, мог такое выдумать? А я ведь ещё помню, как с подачи Либеччо сжигали ведьм… У него всегда были одинаковые заскоки.
Вот и сейчас на самолёты его армии крепили бомбы с зажигательной смесью, чтобы жечь людей в войне, которая нужна была только ради того, чтобы исправить ошибку Суховея.
Ну а я, теперь, косвенно помогала ублюдкам в их кровожадных играх. Конечно, это было ради того, чтобы убрать Мауи, но это не значит, что меня радовала возможность смягчить удар по североамериканскому владыке. При мыслях о ней, мои шрамы начинали болеть. Я не могла принять в этом конфликте какую-либо сторону, кроме своей собственной.
Надев солнцезащитные очки-авиаторы и свою любимую лётную куртку, неприятно прижавшую ноющую спину, я вышла на палубу атомного авианосца «Энтерпрайз». Солнце клонилось к закату, а мне только-только предстояло выйти на охоту. Мне на встречу тут же поспешил Томас Дали, главнокомандующий Австралийской Армии и, с недавнего времени, второстепенный подручный Феликса:
– Мэм, ваш Сааб готов! – отрапортовал он мне, – Мы заправили его, подвесили пулемётные блоки…
– Хорошо. – мне не хотелось слушать его перечисление, – Если цель уже вылетела из Тайбея, я успею его перехватить прежде, чем он достигнет Ханоя?
– Вполне, времени у вас с запасом. Тем более он не ожидает, что кто-то его перехватит. Идёт на крейсерской скорости на своём Миг-17. Вы уверены, что не хотите, чтобы наша авиагруппа помогла вам в перехвате?
– Сомневаетесь во мне, мистер Дали?
– Ни в коем случае, мэм. – он виновато опустил взгляд.
– Тогда и под ногами не мешайтесь.
Он отстранился, а я направилась прямиком к самолёту. Его металлический корпус приятно поблёскивал в рыжих лучах. Сев в кресло и закрыв кабину, я приготовила закрылки к взлёту. Затем, без лишних приготовлений, я завела движок и начала разгон. Секунда и я снова ощущаю это… падение… свобода.
Самолёт взлетел, оторвавшись от полосы. Шасси убрано и больше ничего не связывает меня с поверхностью. Теперь есть только я, море и небо. И больше никого в мире. Ни Либеччо, ни Мауи, ни всех этих гадких досаждающих смертных. «Дочь неба» возвращается в свои владения исключительно в одиночестве. И владения её безмятежны, и бесконечны. И замок её – весь небесный свод. И армия её – облака. И народ её – заходящее солнце и едва-едва начинающие проглядывать звёзды.
