Если беса не обезглавить, он поднимется нежитью даже на освященной земле. Ведь не просто так за головы этих тварей в любом храме отсыпают по двести желтых монет. Хорошие деньги, но мне их все равно не видать – слишком много у монахов возникнет ненужных вопросов. Поэтому пусть полежит в мешке до лучших времен – может быть, когда и сгодится.
Отрубив твари голову, я спрятал её возле статуи Аделлы, затем отвёл лошадь к заранее выкопанной могиле и побросал туда тела всех бесноватых. Вместе с трупами закопал фартук и инструменты – они мне больше не пригодятся. Прибравшись в святилище, я отмыл в роднике руки и, ведя на поводу лошадь, отправился обратно в сторожку. Плечо перестало болеть – обе полученные раны срослись, но вот вопросов осталось немерено.
Как эта тварь меня нашла, и зачем моя голова понадобилась какому-то Оракулу? Что это за урод, и чем я ему помешал? Откуда она вообще узнала мое настоящее имя?
Та легкость, что появилась с приходом твари, бесследно пропала. Не знаю, что это было, но ответ, скорее всего, один. Почувствовав беса в святилище, Отрис каким-то образом улучшил мою реакцию. Наверное, Анна права, и он не такой урод, как я о нем думал, хотя, возможно, так и бывает на освященной земле? Ладно, с этим вроде понятно, но есть ещё один, последний, вопрос. Мою мать звали Эрина, и я не знаю никакой Аши. Бесовка ошиблась? Но она ведь определенно знала, кто я такой… Опять чего-то не понимаю или не все знаю о своей матери? Скорее, второе, ведь если вспомнить, как мы с ней расстались…
На небо тем временем выползла Голубая Сестра, и на кладбище стало светло.
Дойдя до сторожки, я распряг лошадь и, отведя её в стойло, прошёл и посмотрел, как чувствует себя даркун. Кота на месте не оказалось. Очевидно, очнулся и ушел куда-то по своим кошачьим делам. Улыбнувшись, я поднял с земли пустую миску и пошел в сторожку, искренне надеясь, что враги на сегодня закончились.
Двадцать два оборота назад…
Лигея,
1017 оборот от Великого Разлома,
17-й день второго летнего месяца.
– Не отставать! И иголки сожрите, кто ещё не сожрал!
Конрад, лер Агира, граф Западного Кеная, поморщился от крика своего командора, хмуро оглядел заснеженную долину и помянул беса.
Проклятая земля с ее проклятыми морозами! Погони пока не видно, но отряд растянулся на пол-лиги. Бойцы устали, действие игл продлится ещё примерно полдня, и потом – только смерть… От лютого мороза. Смерть, если он, Конрад, не доведёт своих людей до Границы.
Последние пять дней стали для них всех чудовищным испытанием. Поход во славу Отриса закончился полным разгромом. Боги чужаков на своей земле оказались сильнее.
Словно подтверждая эти мысли, налетевший ветер швырнул ему в лицо пригоршню сухого колючего снега. Граф тихо выругался, поправил сбившийся капюшон и задумчиво посмотрел на недалекий лес.
Извержение Седой горы произошло чуть больше оборота назад. Эритея содрогнулась, и он, Конрад, потерял тогда все. Почти все… В тот день с горы спустился грязно-серый туман. Он скрыл под собой долину вместе с городами и, дотянувшись до границы вассального графства, остановился. Когда разведчики прошли через этот туман, они обнаружили, что Кенайское герцогство исчезло вместе с Седой горой, а на его месте раскинулась чужая заснеженная страна.
Потеряв господина, Конрад остался один на один с Орденом. Без поддержки копейных тысяч Кеная его графство стало лакомым куском для «союзников», и белые братья из Вестольда уже поглядывали в сторону его земель.
