В этом бытии были не просто молитва и пост, как схематично представляют себе новоначальные церковную жизнь. Там присутствовало нечто загадочное, не поддающееся объяснению, то, что непостижимым образом начинало менять мой внутренний мир. Я не могла объяснить себе, что меня влечёт в храм. Мне хотелось валяться воскресным утром в уютной постели, как это было в прежней жизни, наслаждаться снами, но нечто властное, тревожащее сердце, вместе с врывающимися через форточку колокольными перезвонами городских церквей, вытягивало из постели. И вело туда, где уже не только тело, но и душа начинали воистину пробуждаться от многолетней спячки. «Побуду немножко и уйду», – говорила я себе, стоя в гуще людей, в начале службы. Но нечто более сильное, нежели моя воля, удерживало в церкви до конца службы. Выйдя на улицу, переполненная внутренними свежестью, тишиной, радостью, я приходила в себя и удивлялась, что смогла выстоять два часа.
Шли годы, и по мере воцерковления стала понимать, что суета этой временной жизни меня всё меньше интересует. Мир с его тленными вещами вносил в душу сумятицу, словно ветер пустыни – песок. И каждое новое присутствие в церкви, приобщение к Таинствам, преображало душу, насыщало тем божественным райским величием, которое открывало вдруг новое зрение. И через это новое зрение окружающие люди становились милыми сердцу, как самые родные из родных. И приходило не просто осознание, а ощущение того, насколько близок к каждому из нас Тот, Кто создал всё это великолепие, называемое жизнью. И как все мы, через Него, близки друг другу.
И вот тогда-то я и стала избавляться не только от хлама старых мыслей, но и вещей, тянущих к прошлому. В число запретных попали в том числе любовные романы, фильмы, развлекательные зрелища. И если ещё недавно я не представляла себе жизни без этих инструментов радости житейской, то теперь ни вкуса, ни желания к этому не было.
Были беспощадным образом сожжены сотни писем из переписки юности, в основном письма бывшего мужа. И многое другое. И лишь остались не тронутыми школьные дневники, в которых моя детская рука из года в год усердно описывала переживания и впечатления своей жизни.
И вот теперь я наткнулась на стопку этих дневников».
Тетрадь №2 (первая тетрадь утеряна)
ПОСТОРОННИМ НЕ ЧИТАТЬ!!!
1971 год 6 класс
8 июня вторник 1971 год 6 класс
Я всё-таки не вытерпела. Хотела начать писать в поезде, но решила сейчас. Даже не верится, что я уже шестиклассница. Прошла линейка и раз – ты шестой класс.
У меня огромная радость. Верка сказала, что Богдан Сергеевич, её папа, приглашает меня ехать с ними в Крым на море. Правда, Веркин брат, Богдан, остаётся в Москве с Марией Фёдоровной, у него много занятий (картины, скрипичное дело, музыка, стихи). И Ольга Ивановна, мама Веры, не сможет быть в нашей компании. Ольга Ивановна сказала – «жаль, но у меня снова путёвка и снова в Болгарию». Зато согласилась ехать моя мама. Ура!
Мы едем на поезде, 11 июня, через два дня на третий. Скорее бы! Хотели на самолёте, но мою маму укачивает. Она не переносит самолёты. И боится.
Позавчера случилось большое событие. Я давно хотела научиться фотографировать. Вот у Веры в семье много фотоальбомов. У них фотографией папа занимается. У него своя фотокомната. Там всё-всё для фото. Фотоувеличитель, ванночки, стол, в нём разные фотопринадлежности. Очень много книг для фото. Богдан Сергеевич Вере, Богдану и мне сказал, что если мы будем изучать фото, он нам (и мне тоже!) купит по фотоаппарату и будем заниматься. Вера и Богдан сказали, что не хотят. А я так обрадовалась! Ещё бы, иметь свой фотоаппарат, научиться фотографировать и печатать фотографии! Вот это да! Богдан Сергеевич дал мне книгу «25 уроков фотографии». Прочитаешь её, попрактикуешься и ты – фотограф-любитель. (Правда, один урок на 10-20 листов). Начала я читать. А там! Словечки разные – запутаешься. Ничего не понять. Я иногда, раз в два месяца, эту книжку в руки брала. И вот, позавчера, Богдан Сергеевич купил фотоаппарат «Любитель-2», для меня! Ему, конечно, от Ольги Ивановны крепко влетело. «У нас сейчас денег мало, а ты аппарат купил. Деньги на ветер выбросил. Десять рублей! Да и зачем ребёнка баловать?» Ольга Ивановна, конечно, права. Денег всегда в обрез. Моя мама тоже так говорит. Надо одежду покупать, на питание. А тут – фотоаппарат! Ведь и позже можно. (Я, правда, по уши рада.) Ну, а вот, насчёт того, что ребёнка балует, – я против. Ну почему, а? Почему Ольга Ивановна так говорит? Я решила, наоборот, лучше себя вести буду. Докажу Вериной маме, что я никакая не эгоистка и не балованная. Обидно очень, когда тебя обзывают такими словами. Но зато Ольга Ивановна не сказала, что я чужой ребёнок! Это мне так понравилось!
