Не успел он так подумать, как с их стороны снова началась пальба. Пули взвизгнули гадким визгом где-то прямо над ним. Он прижался что есть силы к земле, уткнувшись в нее уже не чувствующим никакого холода и боли лицом. И лежал так некоторое время без движения. Жадная она, все-таки, жизнь. И жалкая. А вокруг проклятые горы и эта уже совсем пожравшая мир черная как тушь, ночь.
К первой автоматной очереди присоединилась вторая и третья. Пули стали все ближе и ближе ложиться к нему. В голове Стэна мелькнула сквернейшая из мыслей: «Всё, попался!» Все стало просто и до боли безнадежно.
Плюнув на опасность быть подстреленным, он поднялся и заплетающимися ногами не побежал даже, а скорее потащился вперед, попытался увеличить скорость, но сделать это ему так и не удалось. В голове пронеслась мысль об олене, который бежит, пока у него не начнут подламываться колени, и тогда первый из преследующих его волков прыгает и впивается ему в шею. И красная кровь брызжет и на мгновение согревает землю, и бьется в последней судороге тело, и, чувствуя, как его добивают волчьи зубы, олень умирает.
От этих мыслей из его горла вырвался затравленный хриплый крик отчаяния, похожий на вой смертельно раненого животного.
Продолжая кричать, Стэн споткнулся и упал, но тут же, вцепившись в каменистую землю и оцарапав об острые камни руки, вновь поднялся и устремился вперед. Затравленно обернувшись, он увидел, что светящие ему вслед огоньки зажженных преследователями фонарей уже виднеются не только сзади, но и по бокам, как бы постепенно обхватывая его в кольцо. Последним усилием воли он рванул к совсем уже рядом стоящей сосне, захлебывающимся диким ревом отчаянно не желающего умирать существа протестуя против неумолимо надвигающейся на него смерти.
И тут он опять споткнулся и упал, на этот раз уже больше не имея никаких сил подняться. После этого он самым нутром своим почувствовал, как сзади к нему устремились уже почти догнавшие его люди, топотом кованных армейских ботинок возвещая всему миру о том, что они, наконец, добрались до своей вожделенной цели.
Стэн не стал тратить время и оглядываться назад, в этом не было никакого смысла, а просто подумал с горечью:
«Что ж, пришла пора нажать спусковой крючок на счет «десять».
Странно, но никакого особого отчаяния или страха он в этот момент не ощутил. Скорее даже это было чувство облегчения. Впрочем, он не стал попусту тратить время на не нужные размышления, вздохнул, приставил холодное дуло пистолета к виску и принялся считать вслух последние оставшиеся в его жизни секунды:
– Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять…
И тут прямо перед ним, в каких-то пяти-семи шагах выросла словно бы из-под земли фигура человека. Стэну сразу же бросилось в глаза, что фигура эта была какая-то странная, что в середине она почему-то много толще, чем вверху и внизу. Человек этот держал в руках какой-то длинный предмет, по очертаниям напоминающий копье с широким наконечником. Не успел Стэн толком сообразить что к чему, как из острия этого копья вдруг с пронзительным и заглушившим все вокруг ревом вырвался ярко-алый луч света и ударил в сторону тех, чей неумолимо приближающийся топот он только что слышал у себя за спиной, а потом стал резко поворачиваться справа налево, а потом слева направо, а потом опять налево и опять направо, жадно пожирая преследовавших его людей и превращая всё вокруг в пылающий ад огня…
