Вова ждал меня в кресле для гостей.
– Познакомился?
– Ага!
– Молодец!.. И герла11 клёвая… Главное, ноги на месте…
– Честно говоря, – пробормотал я, – даже не знаю, о чем с ней разговаривать…
– Ни о чём и не говори… Всё равно ничего не теряешь… Кроме времени…
– Это да…
Мы договорились встретиться у неё дома. На Берестянской, в шесть вечера. Купив белую розу и коробку конфет, я шагал на трамвай в каком-то воодушевлении. Шёл дождь, долгий дождь с запахом земли, дождь, не радующий никого, кроме травы и молодых листьев. Из-за дождя или из-за чего-то другого всё казалось нереальным, несбыточным, невероятным. Пряный гаспачо12 тоски, ожиданья и страсти переполнял меня…
Пришёл. У серой обшарпанной двери в подъезд остановился, набрал в домофон номер квартиры.
– Алло, – гулко, словно из мрачной пещеры, донесся искаженный проводами голос.
– Это Серёжа, – пробормотал я. – Из «Паруса».
Дверь открылась. В неясном томлении, словно в предчувствии волшебства, я ступил на лестницу. И потом, вытирая ноги перед тем, как зайти в квартиру (такой привычный ритуал, который выполняется машинально, даже не задумываясь о том, что делаешь), я споткнулся о коврик. Чёрный резиновый коврик. Хотя Диана уверяла, что никакого коврика нет.
…Из одежды на девушке были только розовые шорты и коротенький топик, розовый в бирюзовую полоску. На ногах – полосатые, словно радуга, носки, в полумраке казавшиеся несвежими.
– Красивые носочки, – вырвалось у меня.
– Я знаю, – отмахнулась она. – У меня всё самое лучшее… Видишь топик? – Диана ткнула себя пальцем в грудь. – Переторговала у Ксении Чак-Чак. Гламурная сучка!.. – плоско выругалась она и сделала такое же плоское лицо. – Что-то мелет за спиной, а мне до барабана…
«По барабану, наверное», – хотел поправить я, но промолчал.
– Это вам, – протянул цветок и конфеты.
– Спасибо, – кивнула девушка. – Разувайся, проходи…
Я присел на корточки, чтобы снять туфли. Диана столбом стояла рядом, словно следя, чтобы я не убежал. От коврика на полу пахло тушёной капустой, старостью и какими-то немытыми тряпками.
– Хочешь чаю? Пойдём на кухню…
На стене в коридоре висели две её фотографии формата А4. Красивые. В целлофановых файлах.
Девушка поставила розу в вазу с увядшими гвоздиками, конфеты небрежно шваркнула на стол.
– У меня никогда не было отбоя от поклонников, – поведала она, зажигая огонь и ставя на плиту чайник. – А какой громкий успех я имела у одного кинорежиссёра!.. Он возил меня везде, даже в Римини. Это в Италии… Целовал песок, по которому я ходила…
Я промолчал, не зная, что ответить.
– Оксана Шопски поляну накрывала, – продолжала Диана, расставляя чашки и заваривая чай. – Заходит, вся на измене, а я такая: «Остынь, детка!» И тут же притихла…
Она всё рассказывала, а я понимал, что совершенно не знаю, что сказать. Сидел на табуретке и глядел на Диану в странном оцепенении. «Если б я только мог, – думалось мне, – хотел бы всю жизнь просидеть рядом с ней… Глядеть на неё, слушать голос…»
– Эй, – окликнула меня девушка и поднесла руку к губам, будто для поцелуя. – Нравятся ногти? Я лак сама выбирала. Сногсшибательно, правда?..
– Да, – выдавил я.
Честно говоря, мне было всё равно. «До барабана». Девушка потянулась, обнажая два облачка русых волос под мышками. Неожиданно я испытал возбуждение.
– Короче, чай пускай остынет. Пойдём в комнату…
– Пойдём, – согласился я. Я бы пошёл с ней куда угодно.
