Мороз и пепел - страница 23

– Какие у вас отношения с соседями в Скеллегордене?

Лиза ожидала, что Йонна спросит, какое им дело до этого, или заявит, что это к расследованию никакого отношения не имеет. Но ничего подобного – Йонна улыбнулась.

– Превосходные. Мы здороваемся, иногда перекидываемся парой слов. Но тесно не общаемся. Ютта – клуша. Лукас тоже странноватый мальчуган, на насекомых зацикленный. Но Юлия к нему относилась как к младшему братику. Да, кстати, он был очень воспитанный. Во всяком случае, когда у нас бывал, вел себя идеально.

Трокич, сидя рядом с Лизой на диване, немного подвинулся вперед.

– А как, по-вашему, у них дома отношения складывались?

Йонна посмотрела ему прямо в глаза, но быстро, словно застеснявшись, перевела взгляд в пол.

– Не люблю сплетничать, но, по-моему, они по части строгости с ним немножко перебирали. Приходилось слышать, как родители на него кричали. Чаще, правда, отец этим отличался. Дом-то старый, так что мне все слышно, особенно летом, когда окна открыты.

– И что они кричали? – задала вопрос Лиза.

– Ну, что-то вроде «Лукас, прекрати, черт тебя побери!» или «Нет, черт возьми, я больше не могу», ну а потом уже мальчишка дико кричал. Или младший сын, Тайс, он тоже кричал. И пару раз такие звуки раздавались, будто у них там что-то разбили.

Трокич поднялся и, скрипнув молнией, застегнул ее до упора.

– Благодарю за помощь. Если у нас возникнут еще вопросы, мы зайдем снова.

– Заходите. Если меня не будет дома, позвоните в школу и оставьте для меня сообщение, а я перезвоню.

Они уже направлялись к выходу, когда Лиза заметила у стены гостиной напольные часы с серо-голубым циферблатом и позолоченными стрелками и цифрами. Она на мгновение застыла, рассматривая их, но тут же продолжила путь. Часы напомнили ей что-то, что она видела когда-то давным-давно, но Лиза никак не могла сообразить, что именно.

– Что-то не так? – спросил Трокич, когда они вышли в сад.

– Да нет, просто у меня дежавю возникло, когда увидела часы в гостиной. И никак не могу понять почему. Что-то в памяти засело глубоко-глубоко и не хочет вылезать.

– Со мной тоже такое случается, – сказал Трокич, – я, бывает, тоже не могу вспомнить, где ту или иную вещь раньше видел.

Полицейские разглядывали сад. Заснеженная бирючина была выше взрослого человека и полностью закрывала вид на остальной мир. Укутанные снежным одеялом яблоневые деревья. Игрушечный красный домик был весь в лишайнике и загажен птичьим пометом. Сточный желоб оторвался и угрожающе свисал вниз вместе с налипшими на нем сосульками. На террасе кто-то соорудил кормушку для птиц, где три синички и два воробья пытались поделить между собой половинку яблока.

– Может, посмотреть, не пробудился ли наш картежник? – спросила Лиза.

– Это оставь Джасперу. Он сейчас подъедет, а ты на его машине вернешься в отдел и займешься видеоматериалами.

Лиза Корнелиус бросила коричневую кожаную сумку на письменный стол и пошла в туалет за полотенцем, чтобы просушить волосы. За окном по-прежнему падали крупные и красивые, как листочки анемонов, снежинки. Ни машин, ни людей вокруг. Лиза радовалась свету, который, отражаясь от снежного покрова, лился в кабинет, но вдруг поняла, что сейчас расплачется. Присутствие при вскрытии оказалось ей не по силам, Лиза чувствовала себя выжатой как лимон. Теперь она наконец-то осталась одна, и было приятно заняться каким-то другим, конкретным делом. Чем-то ощутимым, реальными фактами, которые бы говорили сами за себя.