Помолчали вновь. А затем я посмотрел на часы.
– Ну что, Петрович, мне пора на поезд. Да и тебе тоже, наверное.
– Алексеевич, я так рад тебя видеть, ты даже не представляешь! В последнее время как вспомню былое, так сразу слезу прошибает. Чувствительным стал до не возможности, всех жалко становится…
– Не переживай, со многими это происходит, не ты один такой. Нервы, они не железные. Это по молодости мы крутые и бесшабашные, море по колено, а с годами все через сердце пропускаем.
Мы обнялись, стали прощаться. Петрович долго не хотел отпускать мои руки и тряс их.
– Увидимся ли еще когда-нибудь? – спросил он.
– Не знаю. Навряд ли, хотя на все воля божья.
В купе кроме меня никого не было. Поезд медленно тронулся. За окном мелькнули фигуры провожающих и тут же исчезли. С каждой секундой набирая скорость, он уносил нашу встречу с Петровичем в далекое прошлое, туда, где могучий океан сливался небом, а соленый ветер надувая паруса, плыл по волнам нашей памяти.
Я смотрел на проплывающие мимо пейзажи. Картинки менялись одна за другой, как в калейдоскопе. Совсем как в жизни.
Посвящается всем моим друзьям,
товарищам, безвременно ушедшим в иной мир.
Пароходы – как люди, каждый из них живет своей неповторимой жизнью. Пока строятся на судоверфи, а затем отправляются в свой первый рейс, они вроде как все одинаковые, будто братья-близнецы. И только потом, с каждым годом, по мере взросления, их жизнь непредсказуемо меняется. Совсем как у нас с вами.
Одни, как белые лебеди с гордо с поднятой головой, плавают чистенькие, ухоженные, пахнут свежей краской. Да и рейсы у них размеренные, неторопливые, и перевозят они грузы хорошие, и стоянки в порту – соответствующие. Экипаж на такие пароходы подбирается, как правило, умный, порядочный, трудолюбивый. И живут такие суда, по человеческим меркам, долго и счастливо.
Другим везет меньше – можно сказать, совсем не везет, – их эксплуатируют на износ: крутятся как белки в колесе на коротком плече, носятся как угорелые, разбивают механизмы в пух и прах. Все торопятся куда-то, быстрей да быстрей, – стоянки короткие, план не успевают выполнить, как говорится, ни вздохнуть, ни выдохнуть. Работают так, что через пару-тройку лет превращаются в хлам, истоптанную грязную обувь. Денег на ремонт и покраску не дают, хозяева меняются как перчатки, и каждый норовит только прибыль получить, выжимая из парохода и экипажа все соки. Да и последний набирают черти какой – с миру по нитке. Оттого и аварии, потому и тонут, бедолаги, раньше времени вместе с людьми. Хотя, может, все дело в судьбе или непредвиденном случае? Кто его знает, не мне судить.
«Какая судьба? О чем базар? Это же груда металла!» – воскликнет обыватель, сидя у телевизора с банкой пива, нежно поглаживая свое необъятное пузо. Он никогда не бороздил моря и океаны на этих самых пароходах, ни разу не попадал в настоящий шторм, не чувствовал под ногами дрожащую, уходящую из-под ног палубу и навалившуюся многотонную волну, готовую придавить и сплющить любого на своем пути. Страшное зрелище! Такой человек никогда не поймет меня. Ведь в эти моменты пароход, словно живое существо, пытается совладать с морской стихией, справиться с неуправляемой природой, пока ты сам – казалось, самый умный и сильный на этом свете – всего лишь букашка, маленький, слабый человечек. Это он борется изо всех сил, трясясь от натуги, и, не щадя жил, старается выжить наперекор всему. А ты лишь содрогаешься вместе с ним, пытаешься хоть чем-то помочь: молишься Николаю Угоднику, покровителю моряков, когда судно в очередной раз, с трудом взвалившись на огромную волну высотой с пятиэтажное здание, падает вниз, словно в бездну.
