Привет-привет, сколько лет, сколько зим, давно не виделись… Обнялись, вспомнили школьные годы, – как в туалете курили и убегали с последних уроков погонять мяч в ближайшем пустыре, – посетовали, что время летит слишком быстро. Идем себе потихоньку, гуляем не торопясь, разговариваем о жизни. Цветные клумбы благоухают ароматом; наслаждаемся природой и малиновым закатом солнца. И тут черт дернул меня сказать, что завтра ухожу каботажным рейсом в Одессу, а потом в Туапсе.
– Слушай, это же так здорово, что мы с тобой встретились именно сегодня! – воскликнул товарищ. – Тут, понимаешь, такое дело: у маминого брата в Одессе день рождения через пару дней, круглая дата намечается. Ты не мог бы передать ему небольшую посылку? Сделать приятный сюрприз, так сказать.
– А почтой нельзя отправить? – спросил я.
– Посылка долго идет, а там мандарины, апельсины, мягкая хурма – может все попортиться. Да еще две бутылки Киндзмараули, не дай бог, разобьются от тряски, обидно тогда будет.
– Ну не знаю. Стоянка намечается короткая, тем более город плохо знаю, разве что только центр, – пытался я как-то выкрутиться из щекотливой ситуации.
– Будь другом, выручай! Одна надежда на тебя. Добраться из порта несложно, адрес я подробно напишу. Они тебя встретят дома, отблагодарят, люди гостеприимные.
– Ладно, – сдался я. – К восьми вечера встречаемся возле проходной, передашь свой подарок. Только чтобы не тяжелый был!
Посылка оказалась небольшим старым фибровым чемоданом из прессованного картона, со ржавым замком и треснутой дерматиновой ручкой, для пущей надежности перевязанным крест на крест толстой веревкой. Приятель долго тряс мою руку и хлопал по плечу, обещая золотые горы при очередной встрече в Батуми.
На следующий день мы вышли в море. Погода, как это часто бывает, неожиданно ухудшилась, небо заволокло темными тучами, пошел мелкий неприятный дождь. Порывистый ветер гнал небольшую, но злую волну, которая монотонно била о борт судна, заставляя его все сильнее покачиваться из стороны в сторону. Изредка нос форштевня, зарываясь вниз, погружался полностью в воду, и тогда главный двигатель ревел от натуги, пытаясь всеми силами вырваться на свободу. Судно дергалось и скрипело под тяжестью обрушившейся на него многотонной водяной махины. Пришлось сбавлять обороты и идти малых ходом.
К вечеру погода немного успокоилась, и пришло сообщение об изменении рейса: сначала заход в порт Туапсе, а уже потом пойдем в Одессу. На тот момент нам было без разницы куда идти: каботажные рейсы, похожие один на другой, были для нас обыкновенной рутинной работой. А о чемодане, лежащем за рундуком, я, честно сказать, и вовсе забыл. Не до него было.
По приходе в Туапсе, пользуясь кратковременной стоянкой, старший механик затеял чистку парового водотрубного котла. Досталась эта грязная и неблагодарная работа мне и еще двум мотористам. В течение всего дня щетками и скребками мы очищали от накипи и сажи поверхность топки и водяной барабан с трубками. Внутри котла жара была неимоверная – пот заливал лицо и глаза. Свободного места было так мало, что мы складывались в нем в три погибели и передвигались на четвереньках. В конце работы, грязные, как трубочисты, и уставшие до изнеможения, с трудом вылезли наружу и, отдышавшись, пошли в душевую, где больше часа выковыривали сажу из ушей и носа и отмывали въевшуюся грязь всеми моющими средствами, что нашли на судне. В большей степени это удалось. Однако черные обводы, словно женская тушь, под глазами и ресницами красовались на лице еще долго.
