– Алексеевич, ты слышал, что в Нью Йорке творится? – спросил меня второй помощник.
– Нет, только с вахты пришел.
– Террористы захватили два самолета и врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра.
Я всмотрелся в телевизор. Это был не фильм, а новости по главному каналу! Паника, люди, грязные, все в пыли, куда-то бежали… Будто карточный домик, разрушилось одно здание, а затем рухнуло второе. Это было похоже на апокалипсис. «Неужели такое взаправду бывает?» – думал я, замерев от страха; ощущение нереальности происходящего не покидало. Мы смотрели на экран телевизора и не верили увиденному.
Я не мог понять, как в такой мощной стране, у которой все под контролем не только у себя в стране, но и в мире, могло такое произойти. Куда смотрели спецслужбы, ФБР, ЦРУ? Спустя несколько лет я много читал об этом теракте и чем глубже вникал в суть, тем больше у меня возникало вопросов, оставшихся без ответа.
В Америке после этого ужесточили законы и правила безопасности в аэропортах, на вокзалах, да и на улицах тоже. Теракт 11 сентября послужил толчком для образования глобальной антитеррористической коалиции многих стран. От греха подальше мы если и выходили на берег, то только во время погрузки в Мексике, в небольшой бар, расположенный метрах в ста от причала, чтобы выпить по кружке пива и сыграть в биллиард.
Через пару месяцев такой каторжной работы, наконец пришли приятные новости: после выгрузки нам следовало идти пустыми в балласте на юго-запад Африки, в Конго. Подробности работы в том районе обещали сообщить позже. «Ну наконец-то нормальный рейс намечается», – подумали мы и вздохнули с облегчением. Длинные океанские переходы в летний период с хорошей погодой были только в радость.
Часть экипажа поменялся в порту Новый Орлеан, а я и еще человек семь остались на борту. Атлантический океан встретил нас с распростертыми объятиями, погода сопутствовала: ветер дул в корму, небольшие волны монотонно бились о борт судна, заставляя его медленно покачиваться из стороны в сторону, на небе – ни облачка. Потихоньку все становилось на свои места. Размеренная жизнь, вахта, отдых, сон – все как полагается. По вечерам я часто выходил на кормовую палубу полюбоваться на океан на закате дня, когда солнце становилось уже не таким ярким и, догорая багряно-красным пламенем, медленно уходило за горизонт. Последние лучи освещали розовыми красками поверхность темнеющей морской глади. Еще миг, и все исчезало, становилось темно. Как по взмаху волшебной палочки, на небе появлялись золотой россыпью огромные звезды. Если немного пофантазировать, то можно услышать, о чем они шепчутся между собой.
От работающих судовых винтов за кормой образовывалась длинная водная дорожка фосфорического свечения, осыпанная голубыми искрами. Простиралась она так далеко, что и глазом не охватишь. Из машинного отделения доносился еле уловимый шум работающих механизмов. Изредка тишина нарушалась слабым ударом морской волны о корпус судна. Далеко-далеко, за десятки миль, вдруг мелькнут и через минуту исчезнут движущие огни невидимого судна. Откуда и куда оно идет, я никогда не узнаю. Вполне вероятно, там тоже, облокотясь о леера, кто-то стоял и смотрел вдаль, видел мое судно, любовался звездами и думал о том же, что и я. В такие моменты можно помечтать, вспомнить о чем-то приятном; окружающий мир ощущаешь по-другому. Благодать появляется в сердце. Но как сказал один арабский деятель: «Приучайтесь к суровой жизни, потому что благодать не бывает постоянной». В жизни все познается в сравнении.
