– А сестра жива?
– Жива, но я с ней не поддерживаю отношения, у нее новая семья, могут быть расспросы.
Дронов смолк, чувствовалось, что ему трудно говорить. А Костров слегка кивнул, как бы намекая, что пора бы уже рассказать о самом главном. Дронов понял:
– Все последующие годы я жил один, хотя возможность обрести семью была. И вот в минувшее воскресенье вечером ко мне зашел человек…
И Василий Дронов подробно рассказал о пришедшем по прозвищу Гюрза, который по паспорту значился Баркая Нодар Георгиевич, о разговоре с ним и о своих подозрениях. Костров и Дружинин внимательно слушали.
– Если я вас правильно понял, вы согласились работать с этим Гюрзой? – спросил начальник Управления.
– А что мне было делать? Я не поверил его россказням. Он говорил, что был осужден на восемь с половиной лет за разведшколу. Но за его деяния ему две или три высших меры полагается. Да и для человека, отсидевшего такой срок, он выглядит слишком молодцевато: лицо без морщин, все зубы целы. Если предположить, что он не был осужден, возникает вопрос: что он делал эти двадцать лет? Если был там, за «бугром», то мне с ним не по пути. Вот я и пришел к вам.
– Резонно, резонно, – согласился Костров после небольшой паузы. – А теперь подробнее об этом Гюрзе.
– Внешне привлекателен, когда-то жгучий брюнет, теперь седая шевелюра. Лицо без особых примет: ни родинок, ни шрамов. Роста выше среднего. По-русски говорит чисто, владеет немецким. Мы знали друг друга по разведшколе. Гюрза был старшим нашей группы, которую забросили под Воронеж. Жестокий и подозрительный. Но имени его я не знаю. У нас у всех были только прозвища.
– У вас какое?
– У меня Мастер.
– Почему Мастер?
– Видимо потому, что я хорошо знал радиодело. Немцы это ценили.
– А Гюрза?
– Он родом откуда-то с Кавказа. Как-то проговорился, что до войны промышлял ловлей ядовитых змей и сдачей их какому-то учреждению, где собирают змеиный яд. И ему хорошо платили.
Дружинин подал голос:
– Товарищ полковник, разрешите вопрос?
– Спрашивайте.
– Скажите, Дронов, каким образом этот Гюрза мог найти вас? Пусть все материалы по Борисовской разведшколе попали к американцам или западным немцам, но ведь там вы под фамилией Дронов не значились? И ваше нынешнее место проживания неизвестно.
Дронов пожал плечами:
– Гюрза говорил, что увидел меня случайно, из окна автобуса. Хотя я ему мало верю; может, узнал обо мне другим каким-то образом. Гюрза опытный разведчик, если судить по разведшколе. Два раза исчезал и два раза благополучно возвращался, видимо, выполнил задание. У Ройтмана он был на хорошем счету.
– Ройтман это…
– Оберштурмбаннфюрер, Ройтман был нашим наставником, непосредственно готовил нас для заброски в тыл. Я уже об этом говорил.
– А как Гюрза попал в Калининград? Город-то у нас закрытый, – продолжил допрос Костров.
– Этого он мне не докладывал.
– А что делал после отсидки, с кем сотрудничал? Тоже, конечно, не сказал?
– Нет, не сказал. Но я бы не удивился, если бы он передал привет от Ройтмана
– Ройтмана? Того самого?
– От него…
Костров встретился взглядом с Дружининым и, слегка задумавшись, продолжил:
– Ну а теперь самое главное. О чем вы договорились с Гюрзой?
– Моя задача принимать товар, следить за его сохранностью и за тем, чтобы он попал в нужные руки.
– Товар это…
– Радиоприемник, который сдадут в мою мастерскую. Кто сдаст и что в этом приемнике, мне знать не положено.
