– Так, как вас зовут?
– Марк.
– Хорошо, Марк, сейчас мы вас переложим на носилки. Будет больно.
– Аааах, ты ж!
– Тише, тише, сейчас мы вас поместим в машину и там вколем обезболивающие.
– А почему до этого нельзя было?
– Чтобы вы не отключились раньше времени. Лучше, если вы будете всегда в сознании.
Хоть эта хрень и на колесах, но я почему-то чувствую каждый их шаг, будто они по мне шагают своими ботинками с очень плотной и тяжелой подошвой. Всегда забавляла одежда простых и честных рабочих, что она недалеко ушла от той же самой военной экипировки. Плотная, но легкая ткань, большая тяжелая обувь, десятки килограммов экипировки сверху. Если это не подсознательная подготовка к тому, чтобы в любой момент пойти маршировать с винтовкой в какую-нибудь восточную страну, то я даже не знаю.
– Марк, слышишь меня? Не отключайся.
– Я тут, просто задумался.
– Ох, дружище, именно этого делать сейчас не стоит. Сначала задумался, потому просто закрыл глаза, чтобы удобнее думать было, а потом думают уже за тебя и о тебе каждое двадцать седьмое число, когда случайно встречаются родственники. Так что давай-ка ты свои размышления отложишь и просто поболтаешь со мной. А лучше все размышления вслух, пожалуйста. Услышал?
– Да, господин врач. Кстати…
– Кларк.
– Кларк?
– Кларк.
– Интересно.
– Что именно?
– Меня мама так хотела назвать?
– Почему передумала?
– Потому что умерла.
– Хреново это.
– Не стоит.
– Чего не стоит?
– Обычно говорят, что соболезнуют или что очень жаль.
– А, ты про это. Не, мне плевать, я же чужой человек. Не знаю ни тебя, ни твою мать не знал.
– Согласен полностью. Примерно так и отвечаю всем.
– Только не говори сейчас, что между нами очень много общего и всякое такое.
– Даже в мыслях не было.
– Врешь.
– Ну есть немного.
– За то долгое время работы на скорой помощи, я повидал таких, которые в, якобы, их самый тяжелый момент начинают во всем видеть знаки и влияние руки судьбы.
– Это не самый.
– Не самый?
– Не самый.
– Что не самый?
– Ну ты сказал, что люди обычно в самый тяжелый момент своей жизни начинают вот этой херней заниматься. Так вот, это мой не самый тяжелый момент.
– Правда? Скажу тебе честно, что я не уверен, что мы тебя довезем.
– Даже, если ты начнешь меня сейчас душить или избивать капельницей, все равно не самый.
– Серьезно? Что же в твоей жизни такого случилось?
– Ну если исключить ту часть, где я год с лишним провел в окружении наркоманов и психов за железными воротами, то даже тогда наберется десяток историй покруче, чем этот дрянной пит стоп. Дело в том, что я из очень состоятельной семьи, а отцу было на меня плевать, вот и приходилось себя как-то занимать, в то время, как всех других детей, папаши учили кататься на велосипеде и пользоваться презервативами.
– Ну и какая история самая жесткая?
– Периодически в моей жизни появлялся один человек, который полностью переворачивает мою жизнь и выводит тусовки и возможность получение кайфа на совершенно иной уровень. Как-то мне приходилось выживать в пустыни три недели, потому что в мой самолет попал бульдозер.
– Кхм… прости что?
– Самый обыкновенный бульдозер, желтый такой.
– Ты серьезно?
– Ну да. Если ты хочешь узнать, откуда он взялся в небе…
– Да неее, ты что, тут все итак понятно.
– Над нами пролетал самолет, который перевозил строительную технику. И вот у них случилась там авария, после чего пошел дождь из фургонов, тягачей, тракторов и так далее. Один из бульдозеров влетел в наш самолет, и мы рухнули в пустыню.
