Работы открылся непочатый край. Давние предположения Изольды сбывались. Теперь, когда руки развязаны и можно действовать с использованием паранормальных методов, становилось до боли ясно: весь (или почти весь) существующий вокруг негатив есть порождение тёмных сил. Не любят они ни нас, ни Перепетуев, ни вообще… Коррупция, засилье чиновников, дрянные дороги, жилищно-коммунальный развал – решительно всё получало мистическое объяснение. Во всяком случае, верить в это проще и приятнее, чем в рутинный беспредел и равнодушие власти…
Изольда работала по пятнадцать часов в сутки. Увлёкшись, она как-то упустила из виду, что истекает очередное столетие, и нечистый вот-вот в очередной раз высунет рогатое рыло, чтобы испытать на прочность московскую деву.
А он взял и высунул – без предупреждения. Да ещё с той стороны, откуда и ждать-то смешно. Использовал дурашку Автандила… И застал врасплох.
– Ну, остальное вы сами видели, – закончила Изольда, глубоко затягиваясь очередной сигаретой.
Видеть-то я видел, но не всё понял. В тот миг ясно было только одно: начальница выбита из колеи очередной схваткой с лукавым, и прозвучавшая исповедь красноречиво свидетельствует о мере потрясения. Иначе шиш бы она так разоткровенничалась. И Автандила жалела до слёз. Хоть и демонстрировала она к нему пренебрежение, но было что-то между ними в прошлом, ой, было – и, похоже, не только постель, но и чувство.
Я и сам ещё внутренне дрожал. Многое пришлось испытать и повидать за три года службы вместе с подполковником Малюткиной, но столкнуться с прародителем зла… Да ещё так неожиданно…
Впрочем, я быстро взял себя в руки. В Перепетуевской высшей следственной всегда учили: «Стресс оперативной работе не помеха». От себя добавлю, что лично мне стресс даже в чем-то помогает: голова начинает работать лучше, обостряется интуиция… И вот сейчас интуиция внятно подсказывала, что в ситуации не всё ясно. Мутная ситуация, проще говоря.
– Изольда Скуратовна, – сказал я мягко, – воспоминания, Автандил… это всё хорошо. Но давайте вернёмся к делу.
– А что дело? – безучастно откликнулась Малюткина. – Дело закрыто. По крайней мере, на ближайшие сто лет.
– Может, и так, – терпеливо согласился я. – Но меня смущает одно обстоятельство. Скажите, почему нечистый так настойчиво добивался, чтобы вы оказались в заведении Опохмелидзе? Не у него дома, к примеру, не в больнице, не в банке, не в кафе, наконец, а именно в казино? Как будто другого места для нападения нет… К чему эта уловка?
Изабелла словно очнулась.
– Действительно, – сказала она, – я как-то об этом не подумала… Ведь целую легенду сочинил, мерзавец, спектакль разыграл, лишь бы заманить… А знаете, Костя, до этого мы никогда с ним не бились в закрытых помещениях. Однажды, например, схлестнулись в чистом поле. Я его тогда крепко отделала, еле копыта унёс…
– Ему и теперь досталось, – напомнил я. – Сдаётся мне, что к такому исходу он был готов, и понял, что атаковать вас на открытой территории – дело бесполезное. И решил сменить тактику. Заманил в закрытое помещение. И не просто в закрытое, а в подвал. И не просто в подвал, а в подвал, где находится казино. А почему?
– Да, почему? – эхом переспросила Изольда, сжимая виски тонкими пальцами.
По-моему, она ещё толком не вышла из ступора. Я же, напротив, чувствовал прилив дедуктивного вдохновения.
– Да потому, что именно закрытое помещение надолго сохраняет ауру бывавших здесь людей и происходивших дел, – авторитетно разъяснил я. – А уж какие люди ходят в казино и какие дела тут творятся, вы и сами знаете…
