Единственное, что я мог придумать в такой ситуации, – приезжать на сессии с большим портфелем и во время заседаний просматривать деловые бумаги. Кстати, многое успевал.
Вся эта стандартная и унылая процедура несколько изменилась с появлением в городе нового первого секретаря партии. Ельцин сделал простую вещь: велел поставить микрофоны в зале. Депутаты начали задавать вопросы, выступать с репликами. Сессии стали интересными. Я перестал брать бумаги. Это выглядело странно и непривычно.
Вскоре партийный хозяин города, в советской Москве он играл роль военного генерал-губернатора, приступил к обновлению управленческих кадров. Первый, с кого начал, конечно же, оказался Промыслов. 22 года он возглавлял исполком Московского Совета, правительство города. Ему исполнилось 78 лет, к тому времени Владимир Федорович действительно выработался, и город это ощущал. Но застоя в строительстве домов и предприятий не происходило, каждый год сдавалось свыше 3,5 миллиона квадратных метров жилой площади и один миллион промышленных площадей.
На его месте появился Сайкин Валерий Тимофеевич. В том были и плюсы, и минусы: бывший директор автозавода-гиганта, потрясающий практик, прямой и эффективный руководитель, но не большой любитель заниматься общественной деятельностью.
Настала очередь заместителей. За год их сменилось, если не ошибаюсь, пятнадцать. Тогда произошла крупнейшая перестановка руководителей за всю историю московского градоначальства. Принципы оказались достаточно унифицированными. В высшее звено городской системы управления приглашали директоров. Тут-то в комиссии по работе с депутатским корпусом вспомнили про меня. Остальное вы знаете.
Сайкин определил меня как бы главным инженером своего предприятия. Я получил все, что находилось неясным, опасным и неустроенным, букет из двадцати шести важнейших для города направлений. А тут еще подоспела «индивидуальная трудовая деятельность» и прочие перестроечные новшества, требовалось, не меняя сути плановой экономики, приоткрыть клапан, чтобы спускать пар. Кому все это отдать? Так ваш покорный слуга неожиданно обнаружил себя в роли повивальной бабки нарождавшихся московских кооператоров.
Задержусь лишь на этой стороне деятельности первого заместителя председателя исполкома Моссовета, ибо полученный в этой роли опыт в немалой степени предопределил дальнейший разворот.
На шестом этаже, в громадную, как танцевальная зала, комнату поставили столы. За них уселись сотрудники Института экономики и планирования Москвы. И вот сюда повалили люди, каких Моссовет в жизни не видел. И бородатые, и патлатые, и бог знает какие – но все энергичные, свободные, заинтересованные. Кто предлагал производство полезных вещей из отходов со свалок, кто нашел потребительский спрос там, где государственные структуры вообще не видели поля для деятельности. Выдумка, изобретательность, творчество – чего мы только не насмотрелись в этой комнате. Оказалось, в нашем обществе есть много людей, умеющих работать лучше, а главное, инициативнее кондовых, стабильных руководителей госпредприятий и институтов.
Для меня такая «нагрузка» оказалась не просто бюрократической процедурой. Общение с новыми людьми формировало новое мировоззрение. Я стал понимать то, о чем раньше лишь смутно догадывался: относительность и явную слабость привычных способов ведения хозяйства.
