То ли я попала на историческую реконструкцию, то ли тут снимали кино. А Тема ни словом не обмолвился, как бурно кипит жизнь в Утесово!
Щурясь в ярком сиянии фар, я добралась взглядом до своих черных пяток… Сразу за горячим песком начинался полукруглый каменный помост, на котором я и сидела в пучке фонарного света. Ну конечно… сцена. Могла бы и догадаться.
Поскольку никто из образа не вышел и никакой режиссер на меня до сих пор не орал, я пришла к запоздалому выводу, что это спектакль-импровизация. Вроде тех, новомодных, с эффектом полного погружения. Когда зрителям тоже отводятся небольшие роли и возможность влиять на сюжет.
За стайкой верещащих на все лады девиц стояли и другие люди. Старики в плащах, благородные дамы в летах, юные прислужницы в темно-синей униформе… Этим ролей не досталось. Они внимали спектаклю немыми куклами, просто разинув рты. И их интерес полностью занимала моя персона.
Дальше, скучковавшись под кронами цветущих деревьев, тянулись в темноту длинные столы. Они ломились от угощений – многоэтажных фруктовых тарелок с человеческий рост, подносов с порционными десертами, графинов с напитками… Видимо, VIP-зона.
Под полупрозрачным пологом, сотканным из тонкой серебряной паутины, прятались самые важные гости. Утопив тела в плетеных креслах с подлокотниками, они с живым интересом внимали сценическому действу. Некоторые так и застыли с бокалами, забыв пригубить.
Под этими острыми, режущими взглядами я чувствовала себя голой. Предательски уязвимой. Я дотянулась до порванной юбки и торопливо прикрыла вызывающий разрез на бедре.
Среди чужих лиц (изображавших изумление столь карикатурно, что ни разу не натурально), мелькнуло одно знакомое. С белыми ресничками и желтыми глазами. Миланка!
Младшая Ворошилова прижимала к себе беглую кошатину и коварно усмехалась. Заноза малолетняя. Уверена, это она оставила окно открытым.
Не отводя многообещающего взгляда от Миланы, я погрозила ей кулаком. И нас тут же разделило толпой: повинуясь команде режиссера, гости сделали пару шагов вперед и уплотнили круг.
Чем больше я осматривалась, тем сильнее недоумевала: когда все это успели выстроить? Праздничные арки, мощеные площадки, серебряный шатер, цветущие деревья в натуральную величину… Декорации впечатляли. А я ведь долго плутала по Утесово, мучая навигатор. Холм объехала пару раз!
Да и узкую лестницу из дикого камня, ведущую к вершине и отгороженную от сцены красивой резной калиткой, я заметила только сейчас. Знала бы, что тут имеется цивилизованный спуск, не собирала бы кочки пятой точкой…
– Я еще раз спрашиваю, брат, ты решил подшутить? – зазвенело в ушах раздражающим будильником. – Я ведь и ответный «розыгрыш» могу устроить. С присущим мне убийственным чувством юмора…
Какой-то недовольный тип, забывший о манерах, тыкал в меня пальцем. На его лице – в целом благородном и привлекательном – напряженно дергались мышцы, а жесткие темные волосы на макушке привстали дыбом.
– И в мыслях не было. Ты сам сказал, что нет в этом мире девы, способной усмирить твой пыл и заставить сердце томиться. Я лишь предложил убедиться.
За плечом первого, недовольного, стоял второй. На его тонких губах играла полуулыбка, каштановую макушку украшал венок из позолоченных листьев и бледно-зеленых бусин. Довольно странно корона сочеталась с прочей одеждой – пышной белой рубашкой и распахнутым жилетом, расшитым металлической нитью.
