Она сама отклеивает мои ладони, поочередно приподнимая все пальцы. Затем поворачивается и смотрит, пытаясь вычитать на моем лице заверения в долгой и счастливой жизни. Но я не знаю, что ей сказать, просто не знаю….
Разрушая момент, к нам нехотя подплывает Зарина и сует моей жене в руки сумочку.
— Твой телефон задолбал уже! Мешает всем отдыхать, между мелодиями орет на весь зал, хоть бы на вибрацию поставила.
Ира роется в клатче и, отыскав мобильный, листает входящие, обнаруживая там пять звонков с незнакомого номера. Нагло и бесцеремонно нависаю над ней, слежу за тем, что она делает. Бросается перезванивать. Мне это тоже не нравится. Вот зачем это ей? Самое время перенабрать мошенникам, убалтывающим население выдать им номер банковской карты.
— Да, — она как будто пугается, нахмурившись. — Да! Я помню, конечно, знаю. Да, Степа, ну не тяни ты!
Я зачем-то поднимаю руку и цепляюсь за ее плечо, словно чувствую, что она ускользает от меня, а я так и не придумал, какие ей дать обязательства.
— Как он? Что с ним? Он жив?
А вот это мне уже не нравится. Автоматически сжимаю ее плечо, но Ира выворачивается. Мне даже не надо говорить, о ком речь, и так понятно.
— Да-да, конечно, я сейчас приеду! А больница? А палата? А меня пустят? Я ведь не жена и не родственница.
И мое нутро делится на две части. С одной стороны, привыкший отвечать за сотни людей, регулярно спасающий их от смерти, я понимаю, что с нашим, прости господи, пожарником (знаю, что им это слово не нравится, поэтому даже мысленно зову его именно так), случилось нечто плохое, но вторая половина — самцовая — протестует.
Да! Она не жена Сергея, потому что она, епт, моя жена!
— Сережа со своими отправился в разведку в горящее здание. Произошло обрушение балок перекрытия, и он оказался зажат строительными конструкциями. Его достали и госпитализировали, но я очень переживаю, что…
Чуть не плачет. И этот ее трагичный голос. Глаза, бегающие по моему лицу, ждущие сострадания и сочувствия. А у меня внутри все протестует. У меня буря. Нет, не то, снова вулкан, но уже не Фудзияма, а наш родной — Ключевская Сопка.
— Я должна ехать! — объявляет она тоном юной пионерки, отодвигая меня в сторону.
Что должен сделать умный муж? Правильно — нестись вместе с ней. А что делает человек, гордость которого настолько задета, что ноги превращаются в два забетонированных в пол столба? Совершенно верно. Он стоит на месте, не двигаясь и ревниво скрипя зубами.
20. Глава 20
Я не звонил ей. Впрочем, как и она мне. Не скажу, что чувствую себя нормально, если бы врач предполетной подготовки мог анализировать еще и любовные настроения, меня бы к рейсу точно не допустили. Одно радует: если она не хочет потерять нашего ребенка, а судя по ужасу в ее глазах в больнице, она этого не желает, Ира не станет с ним спать. Хотя это в данную минуту меня почему-то утешает совсем слабо. Единственное, что я сделал перед посадкой на самолет, — это с жестокостью серийного убийцы проверил некрологи на предмет трагически погибших пожарных. Ничего не нашел и обругал официантку за слишком горький кофе.
Мы с Тимофеем уже в кабине, через огромные окна виден аэропорт, расчерченные желтым цветом взлетные полосы и катящееся по одной из них воздушное судно.
Как капитан, я перед каждым взлетом обязан проводить брифинг для экипажа. Он содержит основные особенности предстоящего полета в нормальном режиме и в случае отказа.
