Самолет летел на высоте 7000–8000 метров, внизу, все в снегах, были горы Гиндукуша. Горы я полюбил еще служа на Северном Кавказе, у нас и направленность боевой подготовки была горная: стреляли и водили боевые машины на горном полигоне. Но наши горы были красивого серо-медного цвета, и только вдали в хорошую погоду была видна снежная шапка Казбека. А здесь, внизу, под крылом самолета, были величавые и чужие снежные вершины.
На аэродром в Кабуле самолет садился без привычного гражданского круга, а сразу резко терял высоту, как объяснили, чтобы уменьшить вероятность и эффективность обстрела.
Пересыльный пункт располагался рядом, можно сказать, прямо на аэродроме и представлял собой ряды брезентовых больших палаток без пола. Внутри стояли такие же, как и в Ташкенте, двухъярусные солдатские койки, на некоторых лежали матрацы.
Повторяю, на меня и на моих попутчиков эта бытовая неустроенность не производила тягостного впечатления. Все советские офицеры к бытовой неустроенности привыкли, а здесь тем более – понимали, что это ненадолго, и стремились к одному: получить назначение и прибыть к своему месту службы.
Офицеры отдела кадров армии работали в такой же палатке, только в ней стояли столы и табуретки. С непостоянной периодичностью вызывали по званию и фамилии или только по фамилии офицеров и прапорщиков. Выходили из кадров, уже получив назначение к местам службы.
На пересылке были и женщины, как военнослужащие, так и вольнонаемные, для них были определены отдельные палатки, по-моему, с такими же условиями.
Получив назначение, искали свои самолеты или вертолеты – зависело от того, кому и как далеко предстояло лететь. Как и сколько я провел на пересылке, получая назначение и разыскивая свой борт, я не очень хорошо помню, наверное, суток двое-трое; запомнилась жара, постоянное хождение к баку с водой, отчего было еще тяжелее, а форма становилась мокрой от пота. Получившие назначение пытались выяснить у кого придется, где это место находится, какие условия службы.
Наконец вызвали и меня. Офицер-кадровик, уточнив биографические данные, места службы и должности, направил меня с сопровождающим сержантом в другую палатку, где со мной беседовали офицеры военной контрразведки, а потом и Главного разведывательного управления (ГРУ). Цель этих бесед сводилась к предложению командовать подразделением, находящимся в особых условиях ведения боевых действий. Я дал согласие. Подробнее об этом я расскажу в другой главе, посвященной спецотряду «Каскад». Главным итогом дня было назначение на должность в определенную дивизию и полк.
Наконец-то я на борту самолета Ан-26, летящего к месту назначения, со мной около 18 человек, в том числе и военные афганской армии, наши советники, две женщины, офицеры и солдаты, возвращающиеся из госпиталей. Еще раз набирая высоту выше 6000 метров, пролетаем над Гиндукушем, но сейчас горы ближе и кажется, что вот-вот заденем крылом за горную вершину.
