Что творится с мужчинами? Вспышки на солнце? Магнитные бури?
Похотливые кобели!
На ступеньках достаю мобильный, звоню маме.
Она недоступна.
Блин, как всегда! Когда она нужна, ее постоянно нет!
Вижу, как из курилки ко мне идет следователь.
— Надежда, с вами все в порядке? — встревожено осматривает меня. — Вы бледная.
А мне стыдно признаться какое предложение озвучил Приходько.
— У вас там…, — указываю себе за спину, — душно в кабинете.
— Не удалось договориться?
Вроде как переживает.
А меня опять накрывает приступ тошноты.
Прикрываю рот ладошкой и быстро качаю головой.
Сзади слышу мужской голос, и на пороге останавливается Приходько.
— Ну, все, товарищ следователь, — он бесцеремонно хлопает мужчину по плечу, — готовьте дело в суд.
Я отворачиваюсь, не хочу смотреть на этого похотливого козла.
Облегченно выдыхаю, когда вновь остаюсь с Иваном наедине.
— Скажите, я могу видеть брата?
— Да, я вас провожу.
Пока топаю по узкому коридору, пытаюсь привести чувства в порядок.
В голове пустота. Куда бежать, в какие инстанции обращаться?
— Хочу предупредить, что вашему брату положен адвокат, — говорит Иван, идущий впереди. — Но мой вам совет нанять другого. От государственных толку ноль.
На другого деньги нужны. И не маленькие.
— Мишка! — бросаюсь на шею брата, когда следователь открывает камеру.
— Надюха, — он меня крепко обнимает.
Иван молча выходит.
— Миш, зачем? — обхватываю его лицо руками и смотрю в глаза. — Зачем ты избил этого Приходько?
— Какая разница, — он грубо срывает мои руки с лица и отходит на шаг назад.
— Как какая разница? — негодую. — Ты понимаешь, что теперь с тобой будет? Миша!
Брат молчит и смотрит в пол.
— Они потребовали два миллиона, чтобы не пускать дело в суд. Два миллиона! — причитаю. — У нас нет таких денег. Тебя посадят.
Последняя фраза вылетает с тихим всхлипом. И по щекам текут слезы.
— Я не хочу в тюрьму, Надь, — смягчается брат и бросается мне в объятия.
Глажу его по голове, прижимая к себе.
— Я что-нибудь придумаю, обещаю.
— Вытащи меня отсюда.
— Мишка, Мишка, раньше надо было думать! Зачем кулаками махал? Ты ведь знаешь какой этот Приходько подлый!
— А знаешь что он хотел сделать? — злостно вскрикивает брат и пучит на меня свои глаза. — Он хотел девчонку изнасиловать. А я заступился.
Да что ж за семейка у них придурошная. Яблоко от яблони…
— Ты сказал об этом следователю? — достаю из сумки влажные салфетки и осторожно вытираю кровоподтеки с лица брата.
— Конечно. И просил у той девчонки взять показания.
— А она что?
— А эти суки богатые ей денег дали. И она сказала, что встречается с Вовкой, и ничего плохого он не собирался с ней делать. Вот только она забыла, как верещала за гаражами, пока тот урод трусы на ней рвал.
Недовольно цокаю и качаю головой.
Во что же ты ввязался, братишка. И сердце кровью обливается от того, что я не в силах тебе помочь.
Но я так просто не сдамся. Я еще не все варианты придумала.
Сидим в обнимку. Мне не хочется оставлять брата одного. Как он будет ночевать в той камере? Страх пробирает до костей за него.
Дверь открывается и входит Иван.
— Надежда, вам пора.
Целую брата в щеку и крепко обнимаю.
— Я приду завтра. Что тебе принести?
— Ничего мне не надо, — бурчит Мишка.
Выйдя из участка, я еще раз звоню маме. Телефон вновь недоступен.
Не успеваю убрать его в сумку, как он начинает вибрировать. Звонят из садика.
