Мой ослепительный миг - страница 3

А они – дети и внуки тех кулаков и подкулачников, что явно мешали строительству социализма, подъему качества жизни и культуры народа, – прятались от призыва. А ведь и так они получили образование, жили как все, а кое-кто, как началась война, перебегали к немцам, пользуясь прошлым дедов и отцов. Я это доподлинно знаю.

Вот один пример.

В соседях у нас жили Лопины. Отец был председателем коммуны, а потом колхоза «Новый путь», считался партизаном гражданской войны. А моя мама говорила, что он не воевал, а, пользуясь своим положением, растащил добро купца Чернова, который держал большой магазин (здание и сейчас цело), склады кирпичные.

Итак, Лопин был председатель, Чупахин – заместитель, а Кощин, наш зять, счетоводом. Они вели двойную бухгалтерию. Так, они не все трудодни засчитывали при выдаче. Моей сестре Марии, когда она работала в колхозе, учитывали лишь 50 % трудодней. Вот эту тройку и осудили как врагов народа, репрессировали. Мне было тогда лет 14–15, а Зоя Лопина была и осталась мне подружкой.

Зимой я пришла к ней, она сидела на печи, и я залезла туда же. Зоя мне рассказала, что ночью приходили нквдешники, описали все и скоро должны приехать забирать. А в горнице сложены: посуда-хрусталь, синяя посуда (потом узнала, что это «кобальт»), шубы дорогие, шапки, овчинные шубы, большие рулоны ткани и т. д. Приехало много подвод, розвальни, а из завозни стали грузить мешки с мукой и еще с чем-то, не знаю, еще квадратные куски мороженого мяса, сала, пакеты масла и т. д. Вот так они жили, от государства прятали, а люди недополучали по трудодням. А сейчас такие и их дети с пеной у рта кричат о ГУЛАГе.

Да если бы не очистили перед войной страну от этих подонков, мы не только не победили бы, а просто бы перемерли. А страна уже тогда перестала бы быть великой державой, а стала бы, как сейчас – распроданной и расчлененной усилиями бухариных, зиновьевых, предков горбачевых, ельциных, шапошниковых и иже с ними хакамад. Спасибо тов. Сталину!

И я продолжала расти, развиваться, понимать, «что такое хорошо и что такое плохо». Вступила в пионеры. Правда, отцу не нравилось, что я ношу пионерский галстук, ведь и он, и мама были искренне верующими. Потом стала комсомолкой.

Я – учительница с подругой Лёлей. 1940 г.

И вот о религиозной духовности. Сейчас говорят, что революция 1917 года уничтожала и закрывала церкви. Неправда! У нас была хорошая церковь, и я маленькой, и потом, став взрослее, ходила в нее, мне нравилось смотреть на вышивки и оклады вокруг икон. Выпрашивала у родителей нитки и старалась воспроизвести всю эту красоту, брала кисточку и краски и украшала ставни, двери. Я очень рано начала  вышивать, рисовать и вязать. Мне отец сделал маленькую прялку, и я была в восторге, стараясь вместе с мамой прясть, не всегда получалось, но я старалась. Мама посещала церковь, и я с ней. А отец был против попов. Говорил маме: «Бог везде, молись, исполняй добрые дела, он все зачтет, но деньги, которые я потом зарабатываю, носить долгогривому пьянице-попу не смей!» Сам он верил в бога, молился дома до обеда и после. Меня учил «Отче наш…», «Сею, сею, просеваю, с новым годом поздравляю!». Приход в церкви стал уменьшаться, поп бросил церковь. Здание было просторное, и сделали в нем столовую. Духовность – в добрых деяниях. В 1940 году я училась в 9 классе. С первого класса мы дружили с одноклассницей Раей Русаковой. В то время не хватало ни медработников, ни учителей. В конце учебного года приезжали из Рубцовска (90 км от Волчихи) агитаторы и приглашали туда на курсы учителей и медсестер.