Вторая рука незаметно оплелась вокруг моей талии, прижимая меня еще ближе, еще сильнее, губы, уже совершенно не скрываясь, касались моего уха и шеи, лаская меня и слегка покусывая.
– Успела уже познать мужчину? Мм? Или все еще девственна?
Что?! Я резко открыла глаза. Поняла, что еще немного, и рука внизу скользнет под кромку моих джинсов, сделала усилие над собой и вырвалась из дурманящих объятий, поражаясь самой себе. Такое ощущение, что я не ядом отравлена, а сильнейшим возбуждающим!
– Не удивляйся так, – довольно холодно проинформировал меня Илья Андреич – таким тоном, словно не нашептывал мне только что в ухо соблазнительные пошлости и не прижимался сзади всем своим горячим, сильным телом.
– Ч-чему не удивляться? – спросила, удивляясь, до какой степени язык не слушается меня – заплетается, будто я говорю на чужом мне наречии. Неужели тоже эффект яда? Или эффект… Воскресенского?
– Тому, что ты так быстро возбудилась. Твое тело предчувствует, что ему недолго осталось, и хочет наверстать упущенное. Ты ведь так и не ответила, но я подозреваю, что так оно и есть – ты еще ни с кем не спала?
– Какая вам разница?! – выпалила, чувствую, как становлюсь пунцовой. – И вообще… ничего я не возбудилась! С чего вы взяли?!
– С того, что у тебя напряженные соски, и ты пахнешь сексом, – невозмутимо объяснил он. – Я различаю больше запахов, нежели простые смертные. А уж женский феромон секса различу за много-много метров. Особенно такой сильный, как у тебя.
И еще один важный кусочек информации отложился в моем сознании «на потом», когда будут решены более важные проблемы – наш химик-то, оказывается, не «простой смертный»!
– В общем, давай не тянуть время, – заявил Воскресенский, прежде чем я успела разлиться в возмущениях по поводу того, что от меня, видите ли, «сексом пахнет». – Ибо когда заработают внешние симптомы, поздно будет не только пить Боржоми, но и купаться в нем.
Усмехнувшись собственной шутке, он сел на широкий, мягкий стул напротив дивана и вытащил откуда-то флакон с той самой, голубоватой жидкостью, которую я уже видела сегодня.
– Я предложу тебе выбор, Ксения, – сказал он, прожигая меня своим дьявольским взглядом. – И не предложить не могу, потому что я все-же частично в ответе за то, что случилось. Заметь, всем другим этот выбор стоил ОЧЕНЬ больших денег. Тебе же я предлагаю его совершенно бесплатно.
– К-какой выбор?.. – пролепетала беспомощно я, не в состоянии оторвать взгляда от магических флаконов.
– Очень простой, Ксения Воронцова. В этом фиале – противоядие тому, что ты так неосторожно влила себе в кровь. Эликсир вечной молодости, который приводит тело в его идеальное состояние и возраст и… сохраняет его до тех пор, пока не пожелаешь, чтобы Великая Богиня забрала тебя к себе. Если ты не выпьешь этой жидкости в течение… – он вскинул руку с часами к глазам, – пятнадцати минут… ты умрешь, и никто тебе не поможет. Без вариантов.
Я моргнула.
– И… где подвох? Это все равно, что спросить меня, хочу ли я на дачу, или чтобы мне оторвали голову. Конечно, я выбираю выпить противоядие!
– Подвох… – он откинулся в кресле, оценивающе и даже как-то плотоядно оглядывая меня с ног до головы. – Подвох, девочка моя, в том, что эликсир молодости – иными словами, живая вода – делает тебя подвластной тому, кто его изготовил. Ты проведешь свою долгую жизнь в ожидании и исполнении моих приказов, Ксения. Как и все те, кому я предлагал выпить этот эликсир до сих пор. Ну, так что? – его рот растянулся вдруг в хищной улыбке и даже немного оскалился. – Теперь выпьешь?
