– Вон отсюда, – прорычал мужчина Волконскому, еле сдерживая себя.
Ему хотелось разодрать Павла в куски.
– Ты понял, что ты сейчас сделал? – хрипел Волконский, утирая кровь на виске. – Ты ударил князя.
– Я сказал, вон! – ещё более грозно процедил Виктор.
Павел распрямился, превозмогая боль, и гордо посмотрел на барона.
– Это дуэль, Виктор. Завтра жду твоего секунданта.
Молодой человек прошёл к двери. У порога он достал из кармана белую перчатку и швырнул в Гинцбурга. Барон уже сжал кулаки и сделал шаг в сторону князя. Волконский быстро выскочил за дверь, покидая особняк под изумлёнными взглядами пока ещё не уехавших домой гостей, которые уже собрались возле двери, заслышав шум.
– Он напугал тебя? – сказал мужчина, глядя, как Елена вжалась в стену и дрожала.
Он подошёл близко и попытался прижать её к себе.
– Нет! – закричала девушка сквозь слёзы. Она била его изо всех сил и плакала. – Не прикасайся! Ненавижу!!! Как же я тебя ненавижу…
– Лена, что с тобой?
– Уйди прочь, – она смотрела на барона так, будто он был самым мерзким существом, что ей приходилось видеть. – Я всё знаю. Про спор, про выкуп закладной. Что ты за человек такой? Ты просто чудовище. Ты мне противен. Не прикасайся ко мне больше никогда!
– Что ж… – с горечью и болью в глазах сказал Виктор. – Ты можешь радоваться. Павел – отличный стрелок. Он застрелит меня на дуэли. И ты станешь свободна. Ты же об этом мечтаешь, верно?
Мужчина отпустил жену и вышел из кабинета. Как был, не накинув ничего сверху, он выскочил на промозглую мартовскую улицу. Виктор вывел своего чёрного коня и поскакал куда глаза глядят. Илларион, конюх, поскакал следом – барин раздет совсем, хмельной, да явно не в себе – так и убиться недолго.
А Елена закрылась в спальне, содрогаясь от рыданий. Ей было очень плохо. Ужасная боль просто разрывала её изнутри своими когтищами. Как он мог так поступить с ней?
19. 19.
Слуги ловили барина полночи, уговаривая не дурить и вернуться в дом. Елена слышала шум ещё долго за окном. В спальню он не пришёл, сидел до утра в кабинете. Ему не спалось, он опять много пил.
Баронесса тоже вертелась с бока на бок, не могла найти покой и позу, при которой не рвало бы так сердце. Даже свечи уже догорели и погасли, оставив после себя лишь невнятное месиво воска, а она так и не уснула. Наверное, и с Виктором творилось нечто подобное.
Утро было тихим и хмурым. А может, так казалось из-за прошедшего вчера и предстоящего вскоре события.
Елена не могла не думать о бароне. Постоянно возвращалась мыслями к этому мужчине, который перевернул все её понятия о любви, о муже. Она думала о предстоящей дуэли. Ей хотелось сказать ему, чтобы он не ходил туда. Но девушка не знала как. Не могла подобрать слов и решиться подойти.
Атмосфера в доме была очень тяжелой и напряжённой. Виктор не вышел к завтраку, и Альберт начал беспокоиться. Он не знал, что происходит с его сыном, и что совсем скоро он может не вернуться домой. Гинцбург-старший принимает снотворное, и на шум прошлой ночью не вышел. Слуги тоже молчали, видимо, по приказу молодого барона. Елена смотрела на старика и не знала – должна ли она ему сказать? Но решила, что не имеет права так волновать старика. Может быть, всё ещё обойдётся, и она сможет предотвратить дуэль? Кто бы из них ни оказался ранен или, не дай Бог, убит – это в любом случае горе. Виктору, если и выживет – грозит тюрьма. Нужно что-то придумать, чтобы этот поединок просто не состоялся. Всем только хуже будет. Но что делать, Елена не знала.
