– Потом покажу тебе тут всё… Сейчас, немножко теплее станет, и погуляешь. Дом у меня, конечно, небольшой, прохаживаться особо и негде. Вот… гостиная, а там кухня, ну и спальня. Ещё лестница есть на чердак. У меня там дверь хитрая, с секретом, потому что в той каморке под крышей всё ценное хранится. Особенно, когда надолго уезжаю – удобно. Потом тебе покажу. Когда от браслетов избавимся, я тебя там буду оставлять… Ну… когда мне уйти надо… Чего так смотришь? Сама ведь понимаешь, с тобой я к Буруа не пойду. Он никак не должен узнать, что я тебя всё-таки привёз. Скажу ему, что все мои вещи, включая клетку с синей птицей, пошли на дно. Когда врёшь, чем ближе ложь к правде, тем проще обмануть. Вот я ему и расскажу про наши приключения, только одно утаю, что ты тоже спаслась и сейчас в моём доме…
Эйя слушала, поглядывая на него бирюзовыми глазками. Ларсен продолжал болтать…
Всё это время, после её превращения, Оллье продолжал разговаривать с ней так, словно она сейчас ответит. Советовался, объяснял, утешал, успокаивал. И пусть она лишь молчала в ответ, но Ларс-то знал, что она понимала.
– Я никому тебя не отдам, моё сокровище! – сглотнув, пообещал Ларсен, поглаживая бережно лазоревую щечку. – Пташка моя, любимая…
Сердце щемило от грусти и нежности. Ему было невыносимо жаль, что рядом с ним теперь лишь птица, что он не может обнять и приласкать свою любимую, но при этом Ларсен понимал и чувствовал, что за этими синими пёрышками скрывается всё та же ненаглядная, нежная Эйя. Его избранница, его любовь, его мечта и удача.
– Ладно, пойду лошадей накормлю… – он хотел встать, но она запищала, ухватила за рукав клювом, и Ларсен уселся обратно, усмехаясь. – Ну, что ты, милая? Я же быстро… Лошадки тоже устали, вон сколько нас везли. Давай, посиди тут немножко, я скоро…
Дайана повесила голову. Оллье мог поклясться, что она огорчилась, но рукав всё-таки отпустила. И Ларс всё-таки ушёл.
Он торопливо закончил дела, забрал из экипажа орешки, которые покупал в дороге для Эйи, и кое-что из еды для себя и вернулся в дом.
Здесь уже заметно потеплело. Дайана разгуливала по полу в кухне.
– Осваиваешься, хозяюшка моя? – улыбнулся Ларсен. – Забирайся на стул. Ужинать будем… Вот твоё лакомство! А вот и моё…
В кухне они сидели довольно долго, уставший Ларсен лениво жевал рыбный пирог и попивал горячий ягодный отвар, Эйя клевала свои орешки.
Глухая зимняя ночь накрыла Дан-ле-Рин, укутала сонной тишиной.
– Пойдём спать? – предложил Ларсен.
Он протянул руку, и дайана перепрыгнула к Ларсу на предплечье, будто ловчий сокол.
Он отнёс её в спальню, усадил на кровать, взбил подушку, положил в изголовье.
– Вот… Здесь будешь спать, со мной рядом. Устраивайся!
Птица тотчас перелетела на другой край кровати, потопталась немного и послушно устроилась на мягкой подушке, как будто в гнезде. Ларсен разделся и улёгся на своё место. Дайана теперь была у самой его головы.
– Спокойной ночи, милая моя! Отдыхай… Нам завтра сложный день предстоит. Пойдём к одной моей знакомой. Надеюсь, что Теффа подскажет, кто нам может помочь. Если будут милостивы светлые боги, завтра вечером мы уже избавимся с тобой от этих проклятых браслетов.
Он протянул руку, погладил шелковистые перышки, а потом почувствовал, как пташка доверчиво положила голову на его ладонь.
***
18. 18 Дела столичные
Ларсен
Оллье никогда с пустыми руками к Стеффии не являлся. Из любой своей поездки привозил подарки – иногда дорогие, иногда скромные, но всегда нужные. Бесполезных мелочей исключительно «для красоты» Теффа не любила.
