А еще был такой случай: мы с ней поругались, сидим вместе в комнате, она смотрит на меня из дальнего угла злюка-злюкой. А потом улыбнулась да как заорет! Тут в комнату врывается отец и как даст мне подзатыльник со словами: «Не лезь к младшим! Я разбираться не буду!» А зря, надо было разобраться! Ну ничего! Потом родители ушли – я ей так всыпал! Так мы с ней и живем. Я дам ей как следует, она ждет момента и родителей на меня напускает. Но я не унываю – знаю, что правда победит! Сестра хитрая, а я упрямый!
После нашего переезда меня перевели в другую школу, поближе к военному городку. Первые несколько дней все было как обычно – торжественная линейка, девочки в белых фартуках, мальчики в белых рубашках, одна и та же надоевшая песня из громкоговорителя: «Вместе весело шагать по просторам». Только вот я никак почему-то не могу прийти на уроки вовремя. Дорога из городка в школу идет через лес, а в лесу уже много желтых листьев. Я так увлекаюсь, загребая их ногами, что забываю про школу. Я сравниваю этот лес с нашей забайкальской тайгой, и мне становится грустно. Я очень люблю лес, но этот лес какой-то чужой для меня. Мыслями я уношусь далеко-далеко на границу, забываю обо всем и прихожу ко второму или третьему уроку, получая за это запись в дневник: «Опять опоздал на уроки. Поведение – неудовлетворительно!»
Поначалу я, как новенький, держался отдельно и друзей у меня не было. В нашем классе было несколько настоящих хулиганов, которые везде ходят вместе, плохо учатся и всех задирают. На перемене ко мне подошел самый мелкий и противный из них по кличке Мел. На самом деле звали его так не потому, что он мелкий или что жевал мел, когда стоял у доски, а потому, что фамилия его была Мельников. Мел оглядел меня с ног до головы и спросил:
– Эй, новенький, ты где живешь?
– Я не новенький, у меня имя есть, а живу я в военном городке!
– А мы с Попова, понял?
– Не понял…
– Мы с улицы Попова, а если не понял – после уроков объясним.
За ним стояли и ухмылялись другие пацаны.
Объяснение было простое – окружили четверо, быстро настучали по голове и по спине и разбежались. Я не привык к такому обращению, и в тот день по дороге домой осенний лес казался мне особенно чужим…
На следующий день на уроке они делали мне какие-то знаки, а на перемене опять подошли и ударили.
– Ну, ты понял все?
– Ничего я не понял!
– На тогда тебе еще! Теперь понял?
– Конечно, не понял!
– Ах ты, гад! Тогда на тебе, чтоб понял!
– А я все равно не понял! – единственное, что я мог тогда сделать, утирая разбитую губу, это злить их своим упрямством.
– Ну ладно, хватит с него, а то следы останутся, нам тогда попадет…
Обидно, что весь класс, включая девчонок, знает, что меня бьют. Все молчат, а мне стыдно – но что я могу поделать один? Жалко, что я не умею, как десантник в кино «В зоне особого внимания», всех раскидать в разные стороны руками и ногами. Вот было бы здорово, если бы кто-нибудь смог меня этому научить! Я бы тогда отомстил им всем! Заставил бы просить прощения!
Дома я спросил, где можно научиться драться. Отец сказал:
– Рукопашному бою обучают в армии и в милиции, а что?
– Я бы очень хотел научиться.
– В наше время в войне рукопашный бой ничего не решает. Это уже – вчерашний день. Сейчас все решает техника. Не забывай, что бог войны – артиллерия! – отец был артиллеристом, потому и рассуждал так.
А я продолжал настаивать:
