В тот день я уже понимала: Айдар меня не простит. Видимо, Наум тоже это понял. Вряд ли его мучила совесть (я не очень верю в то, что этот человек ею обременен), но жестить он не стал. Немного облегчил мою участь.
Вживую мы больше не виделись, но по телефону и в переписке общались. Он арендовал квартиру, в которую я тогда заехала, на год. Передал денег и посоветовал тратить с умом.
Для меня это и был конец. Он наверняка контактировал с Айдаром. И наверняка понял, что в ближайший год мне лучше к нему не подходить.
Пока я была беременной, пыталась устроиться на работу, но ничего толкового не получилось. На меня накатывало волнами. Сначала вера в себя, потом отчаянье. Сейчас мне кажется, что я пережила депрессию. Слава Аллаху, не потеряла Сафичку, иначе... Лучше не думать.
Через несколько недель после родов к нам пришел еще один конверт от Наума. О нашей с Айдаром дочери он очевидно узнал, но мои шансы на прощение не повысил, хотя сам же говорил, что чем быстрее я рожу… Ошибся. С кем не бывает?
Когда Сафичке было полгода, я поняла, что нового конверта скорее всего не будет, а если и будет – на сей раз я должна отказаться. Всерьез занялась нашим будущим. Ждать подачек от Наума унизительно. Надеяться на прощение Айдара бессмысленно. Ползти к отцу – никогда и ни за что.
Я купила швейную машинку. Вспомнила мамины уроки. Развесила по району объявления о том, что принимаю вещи на ремонт. Сначала работала на износ и за копейки. Потом поняла, что этого мало. Нужно что-то еще. И креативить.
Мой путь был далеко не простым. Я затолкала поглубже все свои мечты. Сначала чинила вещи ночами. Потом ночами же шила. Потом прошла курсы визажа и парикмахерского мастерства. Стала одной из тех улыбчивых девушек, услугами которых в прошлой жизни пользовалась сама.
Пусть городок у нас небольшой, но количеством клиентов я более чем довольна. Да и они, судя по всему, довольны мной. Со многими женщинами я работаю без преувеличения годами. В некоторых семьях наряжаю и крашу сразу и дочку, и маму, и бабушку.
Я произвожу хорошее впечатление, а ещё, возможно, меня многие жалеют. Ведь как бы там ни было, никто из моих счастливых клиенток не хотел бы оказаться в двадцать в чужом городе с ребенком на руках.
За пять лет швейная машинка превратилась в полноценное ателье. Теперь на меня работают три швеи. У нас маленький цех. Мы берем заказы на отшив от интернет-магазинов, а еще я с некоторыми клиентками разрабатываю индивидуальные дизайны. Часто это реплики дорогущих люксовых вещей. Иногда – просто костюмы или платья, которые живут в воображении выпускницы, невесты или юбилярши.
Я не могу сказать, что горжусь собой в общепринятом значении этого слова. Не тычу своими достижениями в носы тех, в чьих взглядах читается совсем не добро, но нынешнее состояние дел дарит мне спокойствие, и этого мне хватает.
Провожу на работе время до обеда.
Переписываюсь параллельно с Лейлой и Лёшей. С подругой обсуждаю наших деток. С Лешей – машину и планы на вечер. Он уламывает меня на ужин. Я артачусь. Как самая ужасная в мире мать прикрываюсь ребенком. Хотя, на самом деле, у меня есть волшебная палочка по имени Алла Николаевна. Мы познакомились на площадке, когда она следила за внуком, а я за Сафичкой. Разговорились. Подружились. Когда мне срочно нужно оставить Сафие – я всегда могу положиться на Аллочку, как она сама просит себя называть. Мы сроднились за эти годы. Теперь ее дочка работает в моем ателье швеей. Сафие и Даниил ходят в один сад, а мы с Аллочкой иногда пьем чай на ее кухне.
